Осада

Эгон Ньяри с облегчением вздохнул. «Комиссар, наверное…» — решил он. Во рту у него неожиданно пересохло, и он, облизав губы, сделал несколько глубоких затяжек. Ньяри и сам не знал, почему он вдруг решил, что военный в папахе был комиссаром.

Эгон смотрел на двух солдат, которые о чем-то тихо разговаривали между собой, а сам никак не мог забыть пронзительно-внимательного взгляда, которым на него посмотрел военный в папахе.

21

Подписав последнюю бумагу, генерал-майор откинулся на спинку кресла.

— Можете идти, — сказал он адъютанту.

Офицер щелкнул каблуками и, зажав папку с документами под мышкой, вышел из комнаты.

Петр Иванович Розанов развернул на столе огромную карту и склонился над ней: впившись глазами в красные стрелы, которыми на карте было обозначено направление наступления частей корпуса, увидел, что на правом фланге красная стрела лишь приблизилась, но не коснулась синей пунктирной линии.

«В основном…» — мысленно повторил командир корпуса слова, сказанные ему во время доклада начальником штаба, и еще ниже наклонился над картой. «Всего две роты…» Энергичным движением генерал взял трубку и, быстро набив ее табаком, раскурил, следя за кольцами дыма, плавающими в воздухе. Правый фланг корпуса явно отставал.

Несколько минут назад начальник штаба, можно сказать, не вошел, а ворвался в кабинет Розанова, когда в нем еще находился адъютант командира, и, подписав несколько текущих приказов, отдал комкору карту, заметив как бы вскользь, что «корпус в основном выполнил задачу дня… Обстановка, нанесенная на карте, соответствует положению частей на двенадцать ноль-ноль…» Сказав все это, начальник штаба попросил разрешения у командира корпуса выехать на левый фланг, чтобы, как он выразился, «самому понюхать, что там делается…»

Розанов, выпуская густые клубы дыма, обратил внимание на ту поспешность, с которой начальник штаба доложил обстановку. «Знаешь, Василий Васильевич, мы не можем вечно так поступать. Если у кого-то из командиров частей что-то не ладится, это еще не значит, что тебе нужно срываться с места и ехать туда… — Комкорпуса осуждающе покачал головой. — Это довольно опасная практика, за которую мам могут здорово надавать по шее. Ну да ладно, поезжай, но только смотри, чтобы это было в последний раз…» Командир знал, что, вернувшись с левого фланга, начальник штаба робко попросит у него разрешения «внести кое-какие незначительные коррективы в обстановку…». Генерал посмотрел на часы и подумал о генерале Черепанове, командире дивизии, находившемся на левом фланге корпуса. Василий Васильевич в это время, вероятно, уже подъезжает к штабу дивизии. «Начнет там распоряжаться… Да об этом я узнаю завтра от самого Черепанова, который сразу же пожалуется на вмешательство в его дела…»

В этот момент распахнулась входная дверь, не боковая, которой обычно пользовались офицеры штаба, а главная, на две створки, обитая кожей, через которую обычно редко кто входил, так как часовому, выставленному возле нее в зале, строго-настрого было приказано в эту дверь никого не впускать, за исключением начальства из штаба армии. Розанов поднял голову и бросил на дверь удивленный взгляд.

В кабинет вошел маршал.

«Ну, конечно… В самый раз…» Первая половина мысли генерала относилась к часовому, вторая — к самому маршалу. Розанов знал, что маршал обладал какой, — то почти магической способностью появляться там, где его меньше всего ждали. Положив трубку на стол, комкор хотел было убрать карту с обстановкой со стола, но тут же передумал, решив, что маршал, конечно, заметит это и еще, чего доброго, подумает, что от него что-то скрывают. Одернув китель, генерал застыл по стойке «смирно» и начал докладывать:

— Товарищ маршал…

— Я заехал к тебе просто попить чайку, — перебил маршал Розанова и, дружески улыбнувшись, протянул генералу руку. — Надеюсь, Петр Иванович, что ты не откажешь в чашке чая незваному гостю?

— Такому и нескольких чашек не жалко, — быстро ответил Розанов, жестом приглашая высокого начальника к столу. — Садись, товарищ маршал, на мое место, а я где-нибудь подальше… Сейчас все будет. — И, улыбнувшись, пошутил: — От начальства всегда лучше держаться на расстоянии, а то еще что доложишь не так…

Маршал шутку принял и, садясь на предложенное ему место, засмеялся:

— Значит, плохо ты воспитал своего маршала, Петр Иванович. Если не сможешь ответить на его вопрос, так ему и скажи. Что же это за маршал, если ему нельзя говорить правду?

Розанов бросил на маршала беглый взгляд и снова склонился над картой. Взяв в руку трубку, несколько раз затянулся и проговорил:

— Так-то оно так, но сначала нужно знать, что и как отвечать…

— Тогда ищи поскорее ответ, а то я тебе не завидую. Можешь курить…

Выпустив изо рта густой клуб дыма, Петр Иванович Розанов нахмурился и еще ниже склонился над картой; раздумывая над тем, где маршал шутит, а где говорит серьезно. Он искоса посмотрел на маршала, но тот отвел взгляд и улыбнулся.