Осада

Но холод нет. Вала отошла от стены и увидела маленькую фигурку с алебастровой кожей и гибким телосложением, наблюдавшую за ней с подножия лестницы. Одетый в изодранные остатки того, что когда-то было прекрасным плащом с капюшоном, незнакомец был осунувшимся и сморщенным, его глаза светились белыми шарами. Он указал на меч Валы, затем погрозил костлявым пальцем и сказал:

— Ты, кажется, не очень любишь эльфов.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

19 Миртула, год Дикой Магии (1372 по Л.Д)

Белый эльф повернулся спиной к Вале и мертвым шадоварам и пошел по темному коридору.

— Пойдем. — Вала стояла на месте и не двигалась. Она даже не опустила меч.

— Пойдем? — выдохнула она. — После того, как ты убил Парта и всех остальных?

— Я не убивал их, женщина. Я спас тебя, — Эльф продолжал уходить, но его голова повернулась к ней лицом, а шея слабо потрескивала, преодолевая последние несколько дюймов, чтобы сесть назад на плечи. Судя по тому, что я видел, от меня будет больше пользы, чем от них.

— Что мне теперь делать? — спросила Вала, бросаясь за ним.

— Выжить. — Эльф снова повернул голову вперед.

Решив, что в его словах есть доля правды, Вала ослабила бдительность и подошла к нему на четыре шага, где его холодная аура стала настолько неприятной, что она начала дрожать. Она видела достаточно нежити за последние шесть месяцев, чтобы признать в нем своего рода лича, но его присутствие не вызывало того же чувства страха и испорченности, которое она испытала в Карсусе, когда она, Галаэрон и их спутники сражались с личом Вульгретом. Чего бы она только не отдала за то, чтобы рядом с ней был Галаэрон со знанием Стражей Гробниц обо всем неживом, но старый Галаэрон, который был прежде чем пал жертвой тлетворного влияния Теневого Плетения. Боги, как ей не хватало этого Галаэрона, который был таким спокойным, серьезным и благородным.

Эльф-лич свернул в меньший боковой коридор, все еще такой широкий, что три ваасанца могли бы стоять в ряд, и послал паука размером с пони, несущегося вдоль стены. В паутине над головой висело несколько завернутых в шелк свертков, из некоторых торчали когтистые лапы или звериные морды. С одного свисал сапог размером с халфлинга, носок которого все еще подергивался. Проходя под этим коконом, Вала замедлила шаг и подняла меч, чтобы освободить халфлинга.

— Оставь его.

Вала подняла глаза и увидела, что голова эльфа-лича снова повернута назад и смотрит на нее.

— Он вор реликвий и встретил конец вора реликвий — сказал эльф-лич.

Вала опустила меч. Она не понаслышке знала, как эльфы относятся к похитителям сокровищ, и последнее, что ей было нужно, это злой лич ... любого рода.

Она беззвучно извинилась перед халфлингом и последовала за своим проводником через сотню шагов по коридору к железной двери, которую он открыл древним бронзовым ключом и словом прохода. Они спустились по длинной железной лестнице, заполненной крысами размером с собаку и сороконожками высотой по колено, которые бежали от холодной ауры белого эльфа.

— Вот что я скажу, ты делаешь это место намного безопаснее, — заметила Вала. Эльф не ответил.

Лестница спускалась в естественную пещеру, заполненную известняковыми образованиями. Здесь так отвратительно воняло отбросами и плесенью, что Вале пришлось прикрыть рот и нос, чтобы не вырвало. Когда они ступили на пол зала, она узнала странную закономерность во многих из самых больших образований, где сталактиты и сталагмиты встречались, образуя стену из похожих на клетки колонн. Из-за множества решеток выглядывали светящиеся красные глаза разных форм и размеров, некоторые размером с кулак Валы, некоторые не больше булавочных головок. У одной из ближайших клеток не было глаз, только покрытый плесенью череп с шестью черными клыками, прислоненными к прутьям, и кончик одного темного рога, торчащий, чтобы коснуться земли.

Из ближайших клеток донесся хор низких стонов и хрипов, постепенно переходящих в звериное рычание и грохот. Хотя Вала держала рукоять своего темного меча, она не видела за каменными прутьями ничего, кроме красных глаз.

— Следи за пленниками — предупредил эльф-лич. — Они голодны.

Вала отодвинулась от клетки, в которую заглядывала, только чтобы услышать влажный шлепок, когда что-то ударило ее по бронированному бедру. Эльф-лич выругался на каком-то древнем языке, которого она не понимала, затем развернулся к источнику слюны и выпустил струю золотых энергетических стрел. Когда стрелы прошли сквозь прутья и взорвались в нападавшем, Вала увидела щетинистую морду с длинными изогнутыми клыками, пару веерообразных ушей и пару сложенных крыльев, поднимающихся за плечами. Существо взревело и вцепилось в клетку четырьмя огромными когтями. Когда энергетические стрелы исчезли, он снова исчез в темноте внутри своей тюрьмы. Эльф-лич указал на пузырящуюся на поверхности брони Валы зеленую слизь.

— Сотри это, пока оно не пустило корни, — сказал он. — Меньше всего я хочу, чтобы ты распространяла дьявольское отродье по моему Иритлиуму.