Осада

Обнаружив, что даже эта копия оберега заставляет его глаза гореть, Галаэрон сжал ладонь.

— Впечатляет, но бесполезно — сказал он. — Все, что нужно шадовару, — это войти на окраину, и твои знаки почти не будут иметь над ним власти.

В глазах Вангердагаста мелькнула тревога.

— В самом деле? — Он повернул оберег к Галаэрону. — Покажи мне.

Галаэрону пришлось отвести взгляд.

— Я не могу. И ты это знаешь.

— Конечно, знаю, — фыркнул Вангердагаст.

— Я объяснил, как его можно победить, — сказал Галаэрон, поднимая руку, чтобы заслониться от символа. — Мне нет нужды это доказывать. Цена удовлетворения твоего любопытства слишком высока.

Вангердагаст опустил плитку и отложил ее в сторону, к счастью, знаком вниз.

— Кстати, когда я в последний раз разговаривал со Шторм Серебрянной Рукой, она попросила меня передать сообщение от Хелбена.

— От Хелбена? — сердце Галаэрона тут же забилось быстрее. — Насчет Кейи?

— Да, кажется, это имя упоминалось.

Галаэрон подождал, пока волшебник продолжит, а когда не дождался, спросил:

— Что за сообщение?

Взгляд Вангердагаста скользнул по палате.

Галаэрон с отвращением поднялся.

— Ты ничем не отличаешься от шадовар!

— Вот тут ты ошибаешься, эльф, — сказал Вангердагаст, глядя на Галаэрона поверх шара теней. — Я совсем другой. То, что я делаю, я делаю для блага Кормира.

— Тогда тебе лучше держаться подальше от Теневого Плетения. — Галаэрон направился к двери. — Ты сам уже наполовину тень.

— Возможно, — задумчиво произнес Вангердагаст. Он молчал, пока Галаэрон не потянулся к щеколде, а потом сказал:

— Ты станешь дядей.

Галаэрон остановился и обернулся.

— Что?

— По словам Хелбена. — Вангердагаст пожал плечами. — Твоя сестра выходит замуж.

— Замуж? — ахнул Галаэрон. — Ей всего восемьдесят!

— И она сражалась с фаэриммами на переднем крае осады, насколько я слышал, — Вангердагаст сложил узловатые пальцы. — Люди быстро взрослеют перед лицом смерти.

Галаэрон изучал старого колдуна, пытаясь понять, что человек надеялся получить, придумав такую возмутительную историю. В конце концов он сдался и просто сказал:

— Эльфам нужны годы, чтобы влюбиться. Помолвка может длиться десять лет.

— Я обнаружил, что война ускоряет сердечные дела, — сказал Вангердагаст, сверкнув глазами. — И люди не так уж скрытны. Особенно ваасанцы.

— Ваасанцы? Галаэрон отпустил дверную щеколду и, спотыкаясь, опустился в ближайшее кресло. — Это сделал один из ваасанцев?

— Некто по имени Дексон, насколько я понимаю.

— Вылупившийся изо льда ублюдок! — прошипел Галаэрон. — Я разрежу его от паха до глотки!

— В самом деле? — Вангердагаст усмехнулся. — Я думал, ты пытаешься контролировать свое «теневое я».

Глубокий варварский рев, приглушенный расстоянием и толстыми стенами шатра, раздался в лагерях. Всегда обеспокоенная трениями между разрозненными отрядами своей разношерстной армии, Лаэраль прислушалась. Голос был сердитым и немного озадаченным, как будто требовал объяснений. Вероятно, просто один из воинов вождя Клава все еще пытался разобраться в магических уборных, на которых настаивали жрецы, когда армия становилась лагерем.

Хелбен, лежавший на походном коврике рядом с Лаэраль, взял ее за подбородок и мягко повернул ее лицо к себе, чтобы он мог продолжить целовать ее. Хотя прошло уже несколько дней с тех пор, как они поймали фаэриммов в Винной Долине, они были так заняты укреплением обороны Эверески и охотой на выживших, что это была первая ночь, которую они нашли друг для друга. Хелбен, который, в конце концов, чуть не погиб на Рокнесте и был пойман в ловушку шипастыми все эти месяцы, казалось, чувствовал необходимость отгородиться от войны еще острее, чем Лаэраль. Ловкими пальцами фокусника он одной рукой развязал узел, удерживающий ее куртку, и начал распускать шнуровку.

Где-то высоко над палаткой раздался громкий трепещущий звук. Лаэраль приподнялась на локтях, посмотрела вверх сквозь дымовое отверстие и не увидела ничего, кроме беззвездной мантии теневого барьера.

— Ты слышишь, Хелбен? — спросила она.

Хелбен толкнул ее обратно и перекатился, оказавшись сверху.

— Я не слышу ничего, кроме бешеного стука своего сердца, бьющегося от радости в предвкушении нашей первой ночи вместе – нашей первой спокойной ночи вместе – с тех пор, как все это началось.

Лаэраль улыбнулась. Для всех остальных Хелбен мог быть суровым и мрачным Черным Посохом, лордом-магом Глубоководья и основателем Лунных Звезд. Для нее он был безнадежным романтиком, склонным к возмутительным признаниям в любви и прикосновениям настолько нежным, что и мыльный пузырь бы не лопнул.

— Иди сюда, ты, — прошептала она.

Решив, что трепещущий звук, вероятно, был просто патрулем гиппогрифов, пытающимся увернуться от стаи везерабов – разведчики Элберна на собственном горьком опыте убедились, что эти твари любят все, что имеет перья – Лаэраль потянула Хелбена на себя.

— Я хочу почувствовать, как бьется это сердце — сказала она.