Осада Монтобана

«Де Нанкрей продал себя католикам. Король отказал в звании маршала Монтобанскому главнокомандующему, как доказывают эти строки, написанные его рукою. Тогда кавалер Рене предложил коннетаблю де Люиню выдать ему осаждённый город, если коннетабль даст ему группу избранных офицеров, подкрепив их полком, как только отворятся корборьесские ворота. По совету герцога Майеннского, коннетабль согласился, и де Нанкрей пустил три красные ракеты. Полк, который будет готов для неожиданного нападения, находится под командованием графа де Трема. Человек, уведомляющий об этом маркиза де ла Форса, носит звание, запрещающее ему участвовать в подобных делах; он полагается на благородство Монтобанского губернатора, что тот сохранит в тайне сие уведомление, которое спасает его, но погубит пишущего эти строки, если останутся следы».

Хитрое письмо графа де Трема должно было заставить предположить маркиза де ла Форса, что оно написано епископом Люсонским. Это безымянное послание и записка Людовика XIII перешли за кальвинисткие укрепления, о чём Арману дю Плесси поведал Грело, сам того не подозревая, описав поступок офицера, за которым он наблюдал с Рюскадором.

— Хорошо, — сказал Арман дю Плесси, — ты заслужил твоё первое звание в приорате, я тебя завтра отправлю в монастырь в качестве послушника.

Будущий капуцин рассыпался в выражениях благодарности.

— А я, монсеньор? — спросил стоявший рядом перепачканный провансалец. — Вы меня отдадите в гвардию?

— Тебя?.. Ты что-то видел?

— Ничего... Я упал в лужу.

— Ну, для тебя я ничего не сделаю. Неловких я не награждаю.

— Моя неловкость служила вам, — надменно возразил Рюскадор, — ведь это вы меня направили. Соблаговолите это вспомнить.

— «Это» что? — иронически спросил Ришелье. — У нас во Франции дети не учат взрослых, а то их выдерут за уши. Ты, верно, из предосторожности прячешь свои уши в этом густом розмарине.

И хлыстом, который он держал в руке, де Люсон быстро взлохматил рыжие волосы Рюскадора. Раздражённый провансалец заурчал как кот и хотел было вырвать хлыст. Ришелье хлестнул его по пальцам. С безумным бешенством Рюскадор отступил, чтобы собраться с силами и накинуться на Армана дю Плесси, но запнулся за камень. Побуждаемый дьявольской мыслью, он поднял этот камень и швырнул его в будущего кардинала, закричав:

— Долг платежом красен! Получите!

Затем провансалец бежал с проворством оленя. Гордый прелат, который вынужден был нагнуться, чтобы уклониться от камня, хотел было послать в погоню ночных караульных, чтобы беглеца до смерти отколотить палками. Но ему надо было заняться более серьёзными вещами.

«Что ж, это ещё ребёнок, — подумал Арман дю Плесси, — однако я буду остерегаться его, когда он сделается взрослым».

Он отпустил Грело, изумлённого этим происшествием, но и довольного, что освободился от конкурента, по милости епископа.

На рассвете Рене де Нанкрей уезжал из замка, поцеловав Валентину и Сабину, ещё спящих. Де Майенна, сына знаменитого лигёра, ждавшего с двадцатью офицерами, Рене нашёл возле большой палатки полковника де Трема, как и было договорено. Епископа Люсонского не было в этой группе. Впрочем, Армана дю Плесси ничто не принуждало присоединяться к тем, кто должен был овладеть корборьесскими воротами, уже тогда было известно, что он не любил рано вставать. Что касается графа Филиппа, то он, по словам его первого конюшего, отвечавшего на вопрос Рене, сейчас занимался осмотром оружия, чтобы его полк вошёл в город в виде, достойном короля Людовика XIII.

— Поспешим, — сказал герцог де Майенн кавалеру, — потому что, кажется, король, завидующий всем, завидует и мне в том, что я первый войду в Монтобан. Он способен явиться сюда утром и заступить на моё место, а этим он нарушит и своё достоинство и благоразумие. Что, если маркиз де ла Форс передумает и вместо того, чтобы принять звание маршала, попотчует нас пулями?

Де Нанкрей отверг это сомнение, выраженное, впрочем, шутя.

Отправились. Быстро миновали окопы и, сдерживая галоп лошадей, въехали в грязную долину, по которой граф де Трем шёл прошлой ночью.