Осада (СИ)

Разговор был короток, этим и запомнился дословно. Сперва позвонил некто Торопец, помощник президента,  довольно нахально заявил о времени звонка, попросил быть на месте. Вернее, потребовал. Денис Андреевич не может сейчас с вами связаться, подождите два часа. Без «пожалуйста». После чего, хоть попрощавшись, повесил трубку. Через два часа позвонил секретарь Маркова, сообщил: «С вами сейчас будет говорить президент Российской федерации». До чего тупая торжественность, подумал Лаврентий, выслушивая все эти приготовления к главному звонку. И все же сердечко екнуло. К нему в эту минуту зашла Надежда, он поспешил отправить ее обратно, сказал, будет говорить с президентом. Первая леди, по-прежнему исполняющая обязанности секретарши, не проронив ни слова, вышла, осторожно закрыв за собой дверь – и она и ее муж на несколько секунд позабыли свои роли: Дзюба поднялся из кресла и встал под портретом Муравьева-Амурского. Потом спохватился и сел. Ведь это же первый звонок Маркова, перед этим Лаврентий сам звонил президенту России и просил обменять ОМОН Владивостока на внутренние войска, завезенные с Кавказа и губернаторскую камарилью. Сейчас это уже казалось смешным. И его напор и его пафос и все сказанные им слова. Правда, в тот раз он упивался победой, он вообще был невообразимо свободен и потому хладнокровен, он даже посмеивался про себя над Денисом Андреевичем, над непониманием Кремля сложившейся ситуации. Но это было тогда, сейчас он промокнул рукавом рубашки лоб и буквально заставил себя сесть и немного расслабиться. Трудно сказать, помогло ли, едва Марков поздоровался, Дзюба снова подскочил и снова сел. Действительно, не то что раньше.

– Доброе утро, Денис Андреевич, – учтя разницу во времени, произнес он в ответ на «добрый день» президента. И сразу будто камень с души свалился. – Вы кажется очень хотели со мной говорить.

– Совершенно верно, Лаврентий Анатольевич. Признаюсь честно, – Марков, кажется, действительно решил играть в открытую, – своими действиями вы произвели впечатления как на меня, так и на Виктора Васильевича. Он лично пожелал встретиться с вами, да я отговорил. Вы как-никак провозгласили себя президентом Дальневосточной республики, я прав?

– Исполняющим обязанности президента. Выборы пройдут позднее.

– Да, конечно, выборы пройдут позднее, – в словах Маркова послышалась усмешка. – Поэтому я посчитал необходимым лично известить вас о своем визите, намеченном на послезавтра, тринадцатое число.

– Вы дали мне всего десять дней, чтобы…

– Совершено верно, десять дней, вы не Наполеон, чтобы иметь сто, – Марков перестал играть в демократа и нажал сильнее, – оказалось, вам достаточно и десяти, чтобы развалить Россию.

– Простите, Денис Андреевич, вы заблуждаетесь, если считаете одного меня виновником случившегося.

– Ах, да, вы вовремя вспомнили о старике Устюжном.

– Я говорил о ваших назначенцах. О губернаторе Приморья, сидящем под арестом, о хабаровском губернаторе, которого от суда Линча спасло только чудо. О некоторых других, не буду называть имен, впрочем, одного вы получили спецрейсом. Остальных не получите, я передумал, их ждет суд. Здесь. И вы можете выслать адвокатов из России.

– То есть вы уже не Россия, я правильно понимаю.

– Не совсем. По мнению здешнего населения, не Россия как раз вы.

Недолгая пауза, Марков спешно искал слова для ответа.

– Мы посмотрим, кто будет смеяться последним. Сроки моего визита не откладываются, не переносятся. Я надеюсь, тринадцатого, в час дня, вы посмеете выйти на дорожку, чтобы встретить меня, как полагается.

– Извините, Денис Андреевич, но я не выйду на дорожку. И не встречу, как полагается. Ваши ультиматумы ничего не дадут. Я сообщал, что не имею возможности встретить вас должным образом, пока не будет закончено формирование правительства. К моему прискорбию, у нас слишком много неотложных дел, мне пришлось…

– Я слышал о ваших успехах. Да, забыл сказать, со мной будет генеральный прокурор. Все ваши новации вы потом поведаете ему лично. И бросьте строить из себя величину, вы просто поменяли хозяина, Лаврентий Анатольевич, но это не значит, что прежний не укажет вам на место.

Дзюба вздохнул глубоко, выдохнул. И произнес, чеканя каждое слово:

– Денис Андреевич, я отказываю вам в визите. Более того, с этого момента вы являетесь персоной нон грата на территории Дальневосточной республики. Прошу меня извинить, но никаких переговоров лично с вами я более вести не намерен. Только через посредников, – последняя лазейка, которую Марков немедля растоптал.

– Дзюба, я прилечу тринадцатого в тринадцать. Что бы вы ни придумывали, но я это сделаю. И раз вы так, то и я так: приготовьтесь к тому, что переговоры вы будете вести со Следственным комитетом. – в трубке послышались короткие гудки. Дзюба произнес тактично «до свидания» повесил трубку и потянулся за валидолом. Не нашел, вызвонил Наде. Зайдя, она немедля бросилась к нему.

– Господи, да что случилось? На тебе лица нет.