Осада (СИ)

Мы вышли, снаружи нашу перебежку прикрывали человек десять, из которых к концу автоматной стрельбы осталась половина. Зомби хлынули с Боровицкой, сметая все на своем пути. В ход пошли гранаты, но не всегда удачно, бросали «лимонки» и сами же попадали под свистко разлетающийся чугун. Умеющих держать оружие в руках становилось все меньше и меньше, свободная для живых площадь существования так же сокращалась.

– А что Москва? – спросил президент сызнова, уже добравшись до обширного вестибюля дворца.

– Стрельба еще слышна, – произнес кто-то из оборонявших подступы. Дворец располагался так, что охранять его приходилось очень многим, а огромные окна разбитые в первые же минуты обороны, оказались манком для сотен мертвецов. Когда ответ на вопрос президента был произнесен, где-то в районе гардероба послышалась торопливая стрельба, рация ожила у Нефедова в руках, он как командующий последней операцией, приказал сдать первые два этажа и закрепиться наверху, кажется, больше никого из шишек спасти не удастся, всем закругляться и пробиваться, пока возможно к дворцу – и сразу на лестницы.

Тарахтенье автоматов перекрыл недалекий взрыв, по рации сообщили, что снаряд попал в кремлевскую стену в районе набережной. Денис Андреевич почему-то улыбнулся.

– Значит, еще есть порох в пороховницах, значит, еще живы и сражаются, – его поспешно увели наверх. Директор покойной ФСБ подошел ко мне, взглянул на автомат, кивнул.

– Ну как стреляется? – я пожал плечами, признаваться, что не сделал ни единого выстрела, не хотелось, Нефедов продолжил мысль: – Раз так, давайте отходите с Поздняковым. Я еще задержусь, подожду оставшихся.

– Владислав Георгиевич, вы же понимаете, что вряд ли кто-то… – это ему говорил сам Поздняков, выступавший в роли заместителя командующего, в ответ Нефедов покачал головой и сухо ответил: «исполняйте», Семен только кивнул и повел меня наверх. Едва мы добрались до середины пролета, внизу хлопнул взрыв, еще один, кто-то в отчаянии стрелял из гранатометов уже в самом здании. Рация Позднякова захрипела.

– Они в концертном зале, поднимайтесь все… – шипение. Семен опустил рацию и крикнул Владиславу Георгиевичу. Но в ответ получил только «подожду чуток». Мы стали подниматься. Внизу грохнуло подряд два взрыва, довольно мощных, массивная люстра, свисавшая с потолка на этаж, закачалась, посыпалась штукатурка. Семен потащил меня скорее, я же, напротив, задержался, чтобы посмотреть, не случилось ли чего с Нефедовым. Автоматная трескотня приближалась, Поздняков рванул меня. Снова взрыв, еще ближе, лестница заходила ходуном. Еще один взрыв, четвертый. Наконец, мы оказались наверху, Семен повлек меня к выходу на чердак, его стерегло четверо в штатском, одного я кажется, помнил по работе, или нет, когда человек в костюме берет в руки автомат, он становится неразличим среди толпы таких же, как странно, но без оружия, я мог легко бы догадаться, кто передо мной, сейчас несколько мгновений пытался понять, без толку,  Поздняков проволок меня еще выше.

Чудовищный грохот заставил здание заходить ходуном, точно во время землетрясения. Я обернулся, в дверной проем ударила бетонная пыль, вызывая кашель и резь в глазах.

– Да что ж они там делают? – измученно произнес я. Никто не ответил, снизу послышались шаги. Слава богу, торопливые, значит, свои.

– Закрывайте дверь и сматывайтесь, – рявкнул Владислав Георгиевич, чья фигура прорезала пыль и предстала перед нами. – Вот черт, их уже нечем останавливать. Надо взрывать лестницу.

– Есть еще черные ходы, – напомнили ему. Он выругался, приказал уходить всем, и подгоняя нас, попытался закрыть эту дверь, не получилось, вероятно, перекосило во время последних взрывов. Мертвые приближались, я слышал их клокотание и бульканье, шорох ног приближавшиеся с каждым неверным шагом к двери. Нефедов бросил пару гранат вниз, одна за одной, они юркнули в бетонный туман, поскакали как орехи, и, наконец, разорвались, разнося в клочья всех, кто находился вокруг.

В дверь бухнули осколки. Нефедов рванул меня, снова задержавшегося на лестнице, за собой, приказывая всем выбираться на крышу. Сзади еще раз бухнуло, теперь уже непонятно что, послышался протяжный визг и скрежет, и после долгий грохот: верно, рушилась лестница. Нефедов продолжал тащить меня, не обращая внимания на какие-то странные хлопки позади, новые разрывы, пол уходил из-под ног, коридор шатался, словно пьяный матрос, мне казалось, еще минута и здание развалится. Но обошлось, поворот, мы выбрались на лестницу, а затем оказались на крыше.

Вертолета еще не было, я оглянулся по сторонам, на плоском прямоугольнике крыши съежившись, как всегда, сидело несколько человек спасенных, возле них стоял Семен Поздняков. Вытащив меня с лестницы, Нефедов подошел к сидящим, по ходу что-то произнес Семену, тот кивнул и пошел к лестнице. Баррикадироваться тут было нечем, гранат оставалось всего ничего, наверное, пришло время отстреливаться. Поздняков заглянул внутрь, нет, покачал головой, еще не подошли, я несколько успокоено вздохнул.