Осада церкви Святого Спаса

Внезапно, как раз когда двадцать пятый день осады перешагнул за полдень, Шишман проснулся, встал, перепоясался и тут же велел послать за толкователями снов. Оставив все другие дела, они поспешили к нему, радуясь, что вот наконец и им представилась возможность проявить себя.

– Снилось мне, что я долго, круг за кругом, тону в каком-то водовороте… – Такими словами встретил их властелин Видина.

Толкователи удовлетворенно закивали головами.

– А потом попадаю на дно… – продолжал Шишман.

Служащие потерли ладони, сгорая от нетерпения услышать главную часть истории.

– И после этого мне снился только полный мрак! – закончил князь столь внезапно, что большинство из созванных не успело толком углубиться и в начало короткой повести.

Скрывая разочарование, толкователи снов вопросительно переглянулись между собой. Уже неделями они ждали этого мгновения и вот теперь должны объяснять пустой сон. Да, хорошо тем, чьи господа видят богатые сны, где полно всякой всячины, которую можно разгадывать, где клубятся всевозможные значения. Хорошо, когда толкователь – это особо доверенное лицо какого-нибудь могущественного короля или молодого, пытливого духом барона или прекрасной принцессы, которая прямиком из постели, еще в легкой ночной рубашке, вся розовая и даже на вид теплая, умоляет объяснить ей значение самых интимных и волнующих снов. Именно так, глубоко в душе, жаловались судьбе толкователи снов, собравшиеся у Шишмана, которым предстояло пялиться во мрак и искать на голой земле признаки жизни… А вместо богатой награды их ждала леденящая душу неизвестность, не прикажет ли Шишман их повесить за какое-нибудь лишнее слово. Да, горька наша судьба, вздохнули толкователи, каждый про себя, и сбились в кружок, чтобы всем вместе договориться, что же сообщат они князю. Вскоре, решив – будь, что будет, тем более что и тянуть, искушая терпение многострашного, было небезопасно, они в один голос высказали свое мнение:

– Государь, ты говоришь, тебе снилась ночь. Знай, то, что для другого ничто, для тебя – все! Такие, как ты, князь, способны перевернуть мир!

Шишман одной рукой задумчиво погладил свою бороду, другой махнул, отпуская толкователей снов, и призвал к себе командиров, чтобы они передали войску его приказ – повсюду в нижнем дворе немедленно разложить костры из сухого заячьего помета, те самые, которые слабо горят полной чернотой.

Кресалом о камень
Кресалом о кремень
Искру на трут.
Трутом вверх-вниз, чтобы жар разгорелся жарче.
Когда огонь схватится – листьев и веточек.
А сверху на все это – заячий помет.

По всему лагерю разгорался костер за костром. Вначале головешки мерцали неярким синим блеском, а потом вспыхнули совершенно темным пламенем. Из верхней части языков вились пряди ночной кудели дыма. И несмотря на полдень, они устремились в сторону монастыря. Там, где осаждавшие уже разожгли костры, тьма поднялась вверх на десять саженей. Облачный вечер навалился на траву света. Под тяжестью темноты она прижималась к земле или вовсе исчезала…

Первыми все это заметили дети, они принялись тянуть за рукава старших и пальцами показывать вниз:

– Снизу сумерки поднимаются!

– Мамочка, смотри, оттуда темнота ползет!

– Отец игумен, тьма-тьмущая лезет наверх!

Действительно, под церковью Святого Спаса, церковью Святых Феодора, Тирона и Стратилата, под трапезной, странноприимным домом, кельями, хлевами, двором, окруженным, как короной, речкой с прозрачной дождевой водой, поднималась страшная ночь. Высунувшись из окна нынешнего, вблизь смотрящего, посмотреть, отчего такой гам, преподобный Григорий ужаснулся:

– Братья, прячьтесь, это прямо с земли на свод небесный падает мрак!

Трапезные забили в клепала. Те, кто был на речке, устремились спасаться под крышами построек. Матери схватили детей. Пастухи погнали скот в хлева Один из монахов в спешке поскользнулся на комке земли, и его тут же поглотил мрак.

Снизу, из ночи, болгары и куманы кричали:

– Подкладывай!

– Пусть выше вьется тьма!

– Выкурим этих пчел из их пурпурного улья!

Густой, непрозрачный вид из окна уже начал щипать глаза игумена. Испуганная стая скворцов залетела в сумрак и вылетела из него с другой стороны, превратившись в стаю сов. Оставленная одежда колыхалась на веревке между большим и маленьким храмом.

Книга шестая Власти

Двадцать шестой день

Во имя Отца и Сына и Святого Духа, соверши крестное знамение, от зла защиту воздвигни

И действительно, на Зеленый четверг все живое сбилось как можно теснее в стиснутом со всех сторон монастыре.