Осада вечности

— Вы один из наших лучших агентов, Хильда, — доверительно сказал он ей. — У вас есть возможность познакомиться с некоторыми из здесь присутствующих. Можете поговорить с ними. Повращайтесь среди них, пообщайтесь. Разузнайте все, что сможете. А мы займемся дележом имущества. Отдохнуть? Отдохнете позже. — Пелл умолк, потянул носом воздух и поморщился. — Впрочем, зубы вам почистить не мешало бы.

Бригадир Морриси снова почистила зубы и четыре или пять раз прополоскала рот, пока не удостоверилась, что ее дыхание больше не выдает неприятного казуса, происшедшего с ней на орбите, где ее стошнило. Ванну Хильде, однако, принять не удалось — комнатенка, которую выделил ей интендант базы во время подготовки к полету на «Старлаб», сейчас была оккупирована двумя высокопоставленными дипломатами из Сьерра-Леоне. И тут на помощь начальнице пришла Марла Тепп. Пока Хильда отсутствовала, Марла завела друзей среди обслуживающего персонала космопорта и теперь сумела разжиться ключом от казармы, где имелись душевые.

— А где я буду спать? — спросила Хильда свою помощницу. Она только что вышла из душа и теперь, стоя перед зеркалом в душевой, приводила в порядок лицо, пользуясь позаимствованной у Тепп косметикой.

Тепп о чем-то задумалась и ответила не сразу.

— Спать? — рассеянно повторила она. — А, спать. В самолете замдиректора. Я поставила для вас раскладушку в салоне; сама буду спать на полу рядом, если не возражаете.

Ну что ж, подумала, вздохнув, Хильда. Ничего не поделаешь. В связи с наплывом незапланированных гостей база Куру исчерпала свои возможности приличного жилья. Теперь даже самая длинная посадочная полоса, на которой приземлился «Люфт-Буран», забита самолетами.

Лучше всех устроились аргентинцы, объяснила Тепп. Латиносы обошлись без самолетов — в их распоряжении был боевой крейсер, нарезающий круги в открытом море, откуда южноамериканцев доставляли на берег вертолетом. Другие страны тоже послали к Куру свои корабли, и вскоре те должны были присоединиться к «большому флоту».

Некоторые из наиболее важных гостей получили в свое распоряжение комнаты или даже номера люкс в отелях города Куру, чуть дальше по побережью. Этих возили туда и обратно наземным транспортом. Большинству повезло меньше. Их селили по двое-трое в комнатенках без кондиционеров, весьма нелишних при здешней влажной экваториальной жаре, а порой и без окон, поскольку помещения эти и не предназначались для жилья.

Уже почти стемнело, солнце скрылось за холмами, а на небосклоне показался краешек луны. Вдали, над океаном, черноту неба прорезали ослепительные стрелы молний — там бушевала гроза, слишком далекая, правда, чтобы услышать раскаты грома. В небе над самим космодромом высыпали звезды. Их сияние затмевал свет мощных прожекторов, освещавших груды добра, выгруженного с «Люфт-Бурана», но Хильда различила знакомые очертания Ориона, на здешней широте как бы лежащего на боку. В воздухе стояло непрестанное потрескивание — это бесчисленные насекомые «поджаривали» себя на электрических сетках над прожекторами. Но несмотря на это массовое самоубийство, народ то и дело хлопал себя ладонями по шее и рукам, приканчивая надоедливых кровососов.

Что, однако, не мешало гостям заниматься тем, ради чего они, собственно, сюда прибыли. Дележ добычи шел полным ходом, и Маркус Пелл вращался в самой его гуще, помогая личному представителю президента. «Старлаб» является собственностью США, заявил тот, а посему все на нем находящееся считается американской же собственностью. Вздор, возражали остальные. Находка принадлежит тем, кто ее обнаружил, и, кроме того, ООН объявила инопланетную технику всеобщим достоянием.

Разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы отправить доставленный «Люфт-Бураном» груз в здание ООН. Его предстояло поделить среди мировых держав. Страсти разгорелись из-за того, на сколько частей делить груз и кому эти части причитаются. Хильда подслушала разговор группы немцев и поляков — те с пеной у рта спорили, следует ли вообще принимать во внимание славянские страны Европы, не принимавшие участие в программе «Евроспейс».

— Можно подумать, мы не являемся частью Европы, — заявил один из поляков на ломаном немецком.

Минут пять спустя Хильда услышала, как несколько австралийцев и новозеландцев жаловались друг другу, что, мол, проклятые помми[1] по-прежнему мнят о себе бог весть что. Хильда прошла мимо канадской делегации — там шел оживленный разговор. Но стоило канадцам разглядеть ее генеральскую форму, как они все разом умолкли. Несомненно, им мало что светило в смысле большого куша, ведь единственной их заслугой во всей этой чехарде было предоставление Штатам посадочной полосы.