Осады и штурмы Северной войны 1700–1721 гг

Книга во многом посвящена внутренней логике крепостной войны. В соответствии с механистическим мировоззрением своей эпохи, военные авторы оставили подробные описания самых разных аспектов осадного дела. Организация труда при ведении земляных работ подробно описана в трактатах Вобана и Бланда, но в отечественных источниках такие нюансы отразились слабо, мы знаем лишь о сменном и поочередном характере пребывания в траншеях для русских воинов. Тем не менее детальное изображение осадных работ, согласно специальной литературе Петровского периода, позволяет лучше понять объем и тяжесть людского труда, задействованного в военных операциях тех лет.

Европейские военные авторы сообщают интересные свидетельства о поведении солдат в типичных для осады ситуациях: рытье траншей, обороне палисада, защите укрепленных линий, штурме или соблюдении техники безопасности на артиллерийских батареях. Редкие упоминания такого рода в источниках Северной войны позволяют увидеть человеческие чувства, впечатления и поступки на фоне описываемых событий.

Одним из ключевых тактических приемов для принуждения крепости к сдаче было бомбардирование. Нанесение максимального материального ущерба не только и не столько укреплениям, сколько всему городу в пределах крепостных стен, а также терроризирование гарнизона и населения много способствовали решению коменданта прекратить сопротивление. Хотя Вобан считал бомбардирование городов негуманным с точки зрения этики, неэффективным с точки зрения военной необходимости и невыгодным с точки зрения экономики, его мнение осталось в то время неуслышанным, и европейские военначальники с готовностью прибегали к этому средству, когда у них была такая возможность. Разрушение города, включая те, что должны были отойти в царское владение, не останавливало петровских генералов, если бомбардирование помогало закончить осаду быстрее и не нести при этом потерь.

Задача пробития брешей в крепостных стенах выполнялась лишь при наличии тяжелой осадной артиллерии и при готовности довести дело до штурма; фактически это касалось лишь крупных операций. В первые годы войны русские пушкари набирали опыт и только к осаде Нарвы в 1704 г. научились делать проходимые проломы.

Огневая поддержка приступа в осадах 1704 г. осуществлялась за счет массированного применения ручных мортирок, которые Петр затем планировал использовать в 1708–1710 гг. Этот популярный в те годы вид оружия связывают с именем голландского инженера Кегорна, в то время как Вобан предпочитал крупные мортиры.

Содержащиеся в наставлениях рассуждения о времени начала штурма и о распределении идущих на приступ войск удачно дополняются сведениями из русских документов о подготовке того или иного штурма. Так, в первые годы войны петровские военачальники начинали штурм в ночной темноте, однако под Нарвой в 1704 г. благодаря фельдмаршалу Огильви была опробована дневная атака, которой Петр придерживался и в дальнейшем.

Наиболее кровавым с точки зрения потерь в европейских осадах было взятие контрэскарпа или крытого пути, т. е. захват внешнего края крепостного рва. Для русских войск таким эпизодом стал бой за палисад Дерпта. Генеральный штурм, т. е. открытая атака основного периметра крепостных укреплений, а не их внешних построек, был крайне редким явлением, если речь шла о крупной бастионной крепости. Фактически лишь взятие Нарвы было достигнуто успешным штурмом через бреши в стенах и завершилось погромом в захваченном с боем городе; это единственный пример на русско-шведском фронте. В целом осада Нарвы 1704 года предстает наиболее выдающейся осадной операцией, поскольку в ее ходе были использованы все тактики, в то время как большинство других крепостей сдавалось не дожидаясь штурма.

Ожесточенный штурм крепости с разорением города и уничтожением защитников и жителей встречается несколько раз на Украине. Для шведов это был способ устрашить местное население и принудить его к сотрудничеству, для русских – покарать мятежников. Борьба за небольшие и слабо укрепленные пункты была широко распространенным явлением на юго-западных рубежах Российского государства в 1708–1711 гг., однако ряд примеров того же рода боевых действий находится в начальный период войны в кампаниях в Лифляндии, Ижорской земле и других. В частности, в книге рассказано о возможно самом раннем и сравнительно крупном боевом столкновении на шведско-русском фронте вскоре после Нарвского сражения – «на пустом дворянском дворе» на р. Сарье в январе 1701 г.