Осажденная крепость. Нерассказанная история первой холодной войны

В 1937 году судьба самого Артура Артузова висела на волоске. Отставленный от дел, бывший начальник разведки был готов любыми средствами доказать своему начальству, что еще может пригодиться. Вот он и вспомнил Тухачевского. Получив письмо Артузова, начальник особого отдела НКВД распорядился составить план активной разработки крупных военных: «Собрать все имеющиеся материалы на крупных военных работников, проверить материалы, наметить конкретный план их разработки и взять их разработку под повседневный непосредственный контроль начальника 5-го отдела. Особое внимание обратить как в Москве, так и на периферии на выявление фашистских группировок среди военнослужащих».

13 мая 1937 года сотрудники особого отдела представили наркому внутренних дел Николаю Ивановичу Ежову справку по материалам, имевшимся в НКВД, на маршала Тухачевского. Так и родилось дело, жертвами которого стали виднейшие командиры Красной армии.

Я всегда с изумлением читаю рассказы об агентах влияния, о дьявольских замыслах иностранных разведок, которые будто бы способны на все, могут даже государство развалить. Нет уж, ни одна иностранная разведка не способна нанести такой ущерб стране, как собственные спецслужбы. Трагическая история Тухачевского это подтверждает. Но Артузову помощь в создании этого липового дела не помогла. В августе 1937 года его самого расстреляли.

Маршала Тухачевского назвали немецким шпионом вовсе не потому, что обнаружились какие-то документы, реальные или поддельные. Первоначально вообще предполагалось обвинить Тухачевского в шпионаже в пользу Англии, потому что он ездил в Лондон. А могли назвать японским шпионом. Или польским.

1 июня 1937 года устроили расширенное заседание Военного совета при наркоме обороны. Всем участникам заседания представили «показания» Тухачевского и других уже арестованных военачальников. Материалы, подготовленные особым отделом Главного управления госбезопасности НКВД, размножили на пишущей машинке. Экземпляров было мало, поэтому управляющий делами Наркомата обороны просил читать быстро и передавать другим.

Военный совет заседал в Свердловском зале Кремля. К военным приехали члены политбюро — Сталин, Молотов, Жданов, Каганович, Калинин, нарком внутренних дел Ежов. По словам очевидца, Сталин пребывал в хорошем настроении.

— Я вижу на ваших лицах мрачность и какую-то растерянность, — сказал Сталин. — Понимаю, очень тяжело слушать о тех, с которыми вы десятки лет работали и которые теперь оказались изменниками Родины. Но омрачаться не надо. Это явление вполне закономерное. Почему иностранная разведка должна интересоваться областью сельского хозяйства, транспорта, промышленностью и оставить в стороне Красную армию? Наоборот, иностранная разведка всегда интересовалась вооруженными силами нашей страны, засылала шпионов, расставляла резидентов, чтобы знать уязвимые наши места.

Арест Тухачевского и других крупных военачальников был шоком для армии. Сталин чувствовал, что надо как-то объясниться с военным руководством, которое не понимало, что происходит:

— Товарищи, в том, что военно-политический заговор существовал против советской власти, теперь, я надеюсь, никто не сомневается.

Сталин сразу же связал арестованных военачальников с человеком, которого он ненавидел, и с иностранными разведками:

— Троцкий организовал группу, которую прямо натаскивал, поучал: давайте сведения немцам, чтобы они поверили, что у меня, Троцкого, есть люди. Делайте диверсии, крушения, чтобы мне, Троцкому, японцы и немцы поверили, что у меня есть сила… Уборевич, особенно Якир, Тухачевский занимались систематической информацией немецкого Генерального штаба… Тухачевский оперативный план наш — святая святых — передал немецкому рейхсверу. Имел свидание с представителями немецкого рейхсвера. Шпион? Шпион. Якир — систематически информировал немецкий штаб. Уборевич — не только с друзьями, товарищами, но он отдельно сам лично информировал. Карахан — немецкий шпион. Эйдеман — немецкий шпион… Рудзутак. Он не признает, что он шпион, но у нас есть все данные. Знаем, кому он передавал сведения…

Сталин показал сидящим в зале военным, что их арестованные сослуживцы были лишь частью большого заговора.

Он назвал, в частности, Льва Михайловича Карахана, известного в стране дипломата, который долгие годы был заместителем наркома иностранных дел, а в 1934 году, не поладив с Литвиновым, отправился полпредом в Турцию. Карахан скучал в Анкаре, просился на более активную работу.

31 декабря 1936 года он писал наркому обороны Ворошилову, жалуясь, что угнетен своим нынешним положением и предпочел бы попробовать себя на ином поприще: «Я все возвращаюсь мыслями к НКВД. Там я мог бы быть полезен. Там идет большая работа по иностранным делам, и я мог быть неплохим помощником Ежову».