Осечка-67

Несколько недель, предшествовавших мероприятию, славный город Революции живет в ожидании Штурма. Текстильные фабрики готовят комплекты одежды для участников событий, художники восстанавливают облик Петрограда октябрьских дней, работники кино и телевидения монтируют в ключевых пунктах восстания аппаратуру.

Восстание, возвещенное легендарным залпом «Авроры», должно быть проведено в течение 7-го ноября 1967 года и завершится по плану открытием съезда Советов в Смольном…»

Правда. 16.10.1967

1

Антипенко развернул львиный фас в сторону Зоси из отдела фарфора и спросил, кто поедет получать шинели. Зося спросила, какого цвета шинели. Этого Антипенко не знал.

Под окном стоял автобус с финскими туристами. На сиденьях дремали уморившиеся бабушки.

— Наверное, черные выделят, — сказал долговязый Боря Колобок. — С черепом и костями.

— Не говори глупостей, — обиделась Зося. — Тебе хорошо, у тебя юнкера, а на нашем участке еще баррикаду не достроили.

— Я звонил им, — сказал Антипенко. — У них прорыв. Студентов мобилизуют.

Обшитая черной клеенкой дверь чуть приоткрылась, и Раиса Семеновна заполнила проем полной грудью.

— Шинели готовы. Пора ехать на склад.

— Ну, с богом, — сказал Зосе Антипенко. — Распоряжайся. — И крикнул вдогонку: — Чтобы не подрезать и не ушивать. За шинели я головой отвечаю. Историческая правда прежде всего.

Зося кивнула, не оборачиваясь. Боря Колобок спросил Антипенку:

— А оружие когда получать будем?

— С оружием трудности. Мне на складе уже выписали. И виза была, но тут звонит Соколов из обкома, он оружием сейчас ведает, и говорит: эту партию на Ближний Восток отправили. Неувязка вышла. А пушки завтра из Артиллерийского музея подвезут. Три штуки. Только что снаряд на столе лежал. Не видел, куда я его задевал?

Пока Антипенко растерянно шарил по столу веснушчатыми руками, Боря налег на стол верхней половиной своего ломкого длинного тела и громко прошептал:

— Милиция на площади будет?

— Это еще зачем?

— А вдруг в самом деле?

— Чего?

— Вдруг они ворвутся в самом деле? У нас же ценностей мировой культуры на миллиарды новых рублей.

— Ты, Колобок, это кончай. В каждой колонне идут члены бюро райкомов. Так что без паники. Понял?

— Понял, — сказал Колобок неубежденно.

— А милиция в других районах пригодится. Народ будет праздновать, а он требует контроля.

— Может быть. Ну, я пошел.

— Только совсем не уходи. Может, понадобишься. Сам понимаешь, положение напряженное. В любую минуту могут поступить новые распоряжения из инстанций.

— Ладно.

Колобок поправил модные очки и, широко расставляя худые ноги, направился к своему отделу.

В гобеленной галерее Колобок встретил красивого Извицкого. Извицкий вел экскурсию. Колобок протолкнулся к нему сквозь строй пенсионерок.

— Долго тебе еще? — спросил он, наклонившись к уху экскурсовода.

— Сейчас кончу. А что?

— Беги сразу в отдел. Важное дело.

Симеонова Колобок разыскал в буфете. Симеонов пил кефир. Колобок сказал Симеонову о встрече в отделе и заодно попросил предупредить античников.

Через десять минут в комнате отдела Дальнего Востока собрались десять сотрудников Эрмитажа. Колобок сел на исцарапанный поколениями кандидатов и докторов письменный стол, отодвинул в сторону ножны от самурайского меча и сказал:

— Товарищи, я собрал вас, вы сами догадываетесь, почему. Сейчас я был у Антипенки, и старый хрен дал понять, что милиции на площади не будет.

Колобок блеснул очками, и взгляд его приобрел суворовскую пронзительность. Остальные молчали.

— Не поняли? Объясню. Через два дня — штурм Зимнего. Известно всем? Штурмовать выделены Кировский завод, сводная колонна обкома комсомола, группа персональных пенсионеров и другие организации. Если не будет милиции, штурмующие могут увлечься. И ворваться в эти стены…

Мертвая тишина воцарилась в комнате отдела Дальнего Востока.

— Баррикады наши сделаны на живую нитку. Только для кинооператоров. Пушки — без замков, из Артиллерийского музея. Наши винтовки ушли на Ближний Восток. Чем мы задержим…

— Постой, Борька, — сказал тут Симеонов. — Ты что же, хочешь сказать, что штурмующих в Зимний пускать нельзя?

— Пускать придется, но не дальше вестибюля. Я все понимаю — пятьдесят лет назад штурм был настоящий и тогда Зимний пал. Но кто-нибудь подсчитывал действительный ущерб в семнадцатом году? Никто. Но тогда юнкера хоть как-никак, а дворец защищали. Сейчас мы защитить его не сможем. И кто гарантирует нам стопроцентную сохранность памятников культуры и искусства? Ты, Симеонов?

— Нет, зачем так сразу. Штурмующие должны понимать. Там представители партийных органов пойдут, как по льду Кронштадта.

— А о массовых психозах ты слышал?

— Это где массовые психозы? — грозно сверкнул черными очами Извицкий. — Ты с каких позиций выступаешь? Люди на святое дело собрались!

Кто-то хихикнул. Колобок шлепнул ладонью по столу:

— Я выступаю с наших позиций! С позиций сохранности народного достояния!

— Ребята, вы, по-моему, соревнуетесь в лицемерии, — заметил Симеонов.

Колобок почти не смутился: