Осел у ямы порока

– Да, быть не может, а вот было. Конечно, Алексеевич сам виноват, замордовал совсем девку. Дня спокойно ей жить не давал. Всё жизни учил. Ей-то дурочке невдомек, что он это для блага её же делал, вот и затаилась она. Характер у него не приведи господи, поговаривают, что из-за этого характера и жена его руки на себя наложила. Но здесь я фактов не знаю, только версии, а Ксюха видно была в его вине уверена полностью. Видно давно уже затаилась. Когда уж она решилась по серьезному на то, чтобы отца заказать не знаю, но решилась и подготовилась. Здесь ведь ещё вот чего интересное получилось. Этот Славка, который посредника изображал, он ведь тоже Алексеевичу не чужой. Хочешь, мне верь Андрюха, хочешь, не верь, а Славка этот родной директорский брат. Дело-то оно вот как получилось. Когда Николаю Алексеевичу было уже немного за двадцать, мать его сбежала из семьи с известным в то время гастролером балалаечником. Вот ведь дура баба, чего ей в покое не жилось на старости лет. Отец у Алексеевича какой-то большой шишкой в области был. В хорошем достатке жили, потому и жена его с жиру беситься стала. Она ведь не только сбежала от мужа, а еще и в почти сорок лет родила от заезжего кудесника трех струн. Вот как раз Славку этого и родила. Только он непутевым оказался. С пятнадцати лет в колонию за грабеж загремел, потом в мошенничество ударился. Башка у него хорошо работает, талантов полно: и поет, и пляшет, и анекдоты рассказывает, а главное любому человеку, чего захочет, то внушить может. Он когда полгода назад в очередной раз освободился, так к Алексеевичу сразу приехал. Мать его умерла, а перед смертью письмо ему послала, что, дескать, плохо будет, к брату обращайся, и Колин адресок дала. Лексеич, конечно про родственника знал, но встрече очень не обрадовался. Хотел быстренько отвязаться, денег сунул и еще пообещал, если Славка светиться здесь не будет. Бабок отвалил и срок назначил, чтобы Славик слинял с глаз долой. Тот же почувствовал денежный запашок, обиделся, что его к кормушке в открытую не пускают и стал потихонечку рядышком вертеться. Какой-то компроматец подобрал о молодости Николая Алексеевича, потом с Ксенией познакомился, даже можно сказать подружился, а Коля про это даже не подозревал. Он от дочери факт существования брата всячески скрывал. Короче, сошлись Ксюша со Славой на почве нелюбви к Лексеичу и решили концерту устроить. Сначала-то конечно попросту хотели, о ценах справились и стали, капитал набирать Алексеич к деньгам равнодушен был и дома их не стерег, а денег полно у него было и есть. Вот Ксения потихоньку двадцать тысяч долларов и набрала, запросто так набрала, а когда набирала, на отчет службы безопасности о махинациях Паши с Вадиком наткнулась, и зародился у неё дьявольский план. Планом этим она с дядей скоро поделилась, и стали они интригу плести. Ну, а дальше ты всё знаешь. Глупо она, конечно, поступила, но теперь уже назад ничего не воротишь. Кстати, помнишь, ты говорил, что Славка с кем-то разговаривал за клубом, так это Коля ему последнее предупреждение сделал. Жаль, ты тогда не успел немного, всё бы для нас с тобой гораздо проще обернулось. Вообще-то Славка этот тертый тип, такой кого хочешь смутит. Он меня-то вроде как загипнотизировал, я ведь взять его на вокзале хотел, а вот не смог. Короче, облапошил он Ксюшу и подставил по крупному перед отцом. Я вот тоже никак в толк не возьму, как она решилась на это, но решилась. Вот такие дела у нас с тобою брат. Ну, что доволен рассказом? Вопросы ещё есть?

– Чего ж теперь будет-то?

– Да ничего не будет. Алексеич Ксюху во Францию учиться отправляет. Жениху её отступную пока дает, Славке деньжонок подкинуть обещал, чтоб глупостей не болтал. Будет болтать запрут за что-нибудь, а уж там как дело повернется. Только повернется оно там, как надо будет. Деньги-то у Коли для нужных поворотов в нужном месте имеются.

– И всё?

– И всё, а тебе чего ещё надо? Я тебе вообще-то этого говорить не хотел, но побоялся, как бы ты из любопытства не стал у других интересоваться. Ты вообще-то парень не любопытный, но и на старуху бывает проруха. А теперь, когда ты всё знаешь, я почти уверен, что никто от тебя об этой истории не услышит. Верно ведь?

– А как же Паша Балаболов, он за что погиб?

– Он? Лично я считаю, что только по глупости. По глупости да по жадности и больше ни за что.

– Выходит он из-за меня погиб?

– Ну, здесь без тебя тоже не обошлось, но вообще-то здесь только стечение обстоятельств и жадность Балаболова. Ещё раз тебе это повторяю, чтоб не томился очень. Решил же он деньжонок шантажом сшибить? Вот и поплатился. Сам ведь понимаешь, что за все платить надо. Это не нами с тобой придумано, а мы об этом только знать обязаны и помнить всегда.

– Так значит, всё-таки я Пашку к гибели подтолкнул? Вот ведь, как оно всё выходит. Не пойди я к нему с тем дурацким диктофоном, он бы сейчас жив был. Чего же я дурак наделал?