Осел у ямы порока

Прощеные ренегаты так активно влились в нашу следственную группу, что Николаю Алексеевичу еще раз пришлось лезть в свои закрома за коньяком. Думали мы очень интенсивно, но сосем непродуктивно. Ни одной зацепки так найти и не удалось. Посредник был хитер и изворотлив. Он не оставил ни одного телефонного номера, ни одной визитной карточки и ни одного намека на свой адрес. Даже открылось такое странное дело, что и имени его Павел Викторович с Вадимом Алексеевичем толком не запомнили. Путались отщепенцы в этом вопросе довольно странно. То ли он им каждому другое имя говорил, то ли каждый раз обоим другое, не понятно. Один называл его Денисом, а другой Борисом. Вот так сидели мы, искали, хотя бы намек следа, но безуспешно. Ничего не было. Одна тьма непонятная.

– А может этого посредника по куртке поискать, – решился я тоже внести лепту в общее дело, чтоб не прослыть безмозглым, прожорливым тунеядцем за солидным директорским столом.

– По какой куртке? – насторожился Колчинский.

– Ну, по той самой, которую Тодор в ночь убийства Паши Балаболова за парком нашел.

– Точно, – почти радостно вскрикнул Копченов, – вот на убийстве Балаболова я вас и запру. Вот здесь вы от меня не отвертитесь. Я не такой добрый, как ты Коля. Нет, я злой, а особенно злой, когда мне обидно. Мы понимаешь, жилы рвем за нищенскую зарплату, а эти, катаясь, как сыры в масле, своих руководителей заказывают. Причем так нагло заказывают, что руки чешутся.

При словах «нищенская зарплата», я как-то инстинктивно посмотрел в окно, откуда хорошо просматривался блестящий джип начальника милиции. Что ж, если российские нищие стали на таких джипах ездить, то мы правильной дорогой идем без товарищей. Нет теперь другого для нас пути.

– Я ни о каких убийствах ничего не знаю, – двумя руками отгородился от недавнего кореша по преступным замыслам Павел Викторович, – меня в то время и в городе-то не было. Да если бы я только об этом, какой намек имел, да разве бы я стал молчать. Да никогда. Я бы чуть свет в прокуратуре был. Я человек порядочный и уважаемый, а если кто против этого скажет, то верить тому нельзя, наговоры это за мою принципиальность и требовательность.

Я хотел напомнить исполнительному директору его сожаления по поводу неучастия в судьбе Паши, но Колчинский меня с этой тропинки воспоминаний вежливо увел.

– Ты не отвлекайся и поподробней расскажи про куртки, – он, очень мягко отвернув мою голову от Павла Викторовича, и попросил продолжить свою версию. – Где их говоришь, нашли?

Я тут же рассказал ему о показаниях Кефира, которые мы получили путем спаивания юного алкоголика и про свой ножик, обнаруженный Тодором в чужой куртке. Мой рассказ Колчинскому понравился, и они с Копченовым быстро решили вопрос доставки нужных улик вместе с временными их владельцами. Твердо, зная бесперспективность допроса юного Кефира, на него смачно плюнули, а моих деревенских друзей велели привезти под свои очи как можно скорее.

Тодора с Кокосом в дом вводить не стали. Следственные мероприятия с ними вели во дворе и бане. Мне Копченов посоветовал, во избежание падения моего имиджа в родной деревне, на глаза копьевским мужикам не показываться, что я с удовольствием и сделал. Чего лишний раз светиться в такой компании? Допрашивали их недолго, и ничего не добившись, отпустили за дверь, но без курток. Куртки остались валяться на траве. Их грязно красный цвет великолепно смотрелся на изумрудно-зеленой траве и это сочетание цветов, так восхитило подполковника Копченого, что он застыл над куртками в великом молчании. Он минут пять стоял задумчивым изваянием и, наверное, простоял бы еще, если б к нему не подошел Колчинский.

– Чего задумался Петрович? Али мысли, какие оперативные появились? Или воспоминания, какие о былом нахлынули от натюрморта сего?

– Мысли не мысли, – кое-как отрываясь от своих дум, промолвил подполковник, – а догадочка одна имеется. Знакомы мне эти курточки, хорошо знакомы. Вот ведь, как бывает. Невероятно, но факт. Эти костюмы нам специально из Москвы привезли в прошлом году, мы в них сборную нашего райотдела на областную спартакиаду повезли. Спонсор один нам эти шмотки подарил, за то, что мы ему кое-что замяли. Десять костюмов было. Вот ведь неприятность, какая.

– А кому костюмы давал, не помнишь? – не отставал следователь.

– Как же не помню. Всё помню, сам ведь лично распределял. Два себе оставил. Ну, самому по огороду походить и зятю подарил, а остальные команде отдал. Михаил Иванович, царство ему небесное, хорошую команду подготовил. Третье место в области заняли.