Осень

Затем Тээле отступает на несколько шагов, вскидывает голову, подбоченивается (должна же она куда-нибудь деть руки!) и заявляет, что видит чудо из чудес: происходит встреча четырех школьных друзей и одной школьной подруги, и не когда-нибудь, а в совершенно рядовой будний день… и не где-то, а в Юлесоо! Подобное обычно случается лишь в книгах и никак не в повседневной жизни. Но пусть ей позволят сначала немного прийти в себя, небось потом она расспросит подробнее, как и каким образом, если употребить излюбленное выражение Тоотса, когда происходит что-нибудь из ряда вон выходящее. А теперь пусть ее извинят! — она должна на минутку уйти. Но — скоро вернется назад.

Тээле и впрямь торопливо идет к жилому дому и приостанавливается возле калитки, где появился хозяйский сын Лекси, порядком измазанный, с пальцем во рту.

— Не ходи туда, — предупреждает мать, — пока я не приведу тебя в порядок! Что это ты вечно палец во рту держишь, ведь уже большой мальчик! Лучше уж засунь в рот весь кулак. — И про себя почти с неприязнью: «Надо же, чтобы у него проявились все тоотсовы замашки школьных времен!» И вновь обращается к сыну: — Иди в дом, вымой лицо и надень что-нибудь поновее, не то ты — как чумичка-замарашка.

Хозяйка уходит в дом, а Лекси и не думает выполнить материнское распоряжение. Подгоняемый любопытством, мальчик подкрадывается все ближе к гостям, пока его не замечают.

— Послушай, Йоозеп, — Леста толкает школьного друга в бок, — а этот мальчуган случайно не твой сын?

— Мой, а как же. — И зовет сына: — Что ты там прячешься, Лекси? Подойди сюда, поздоровайся с гостями-дядями! Палец изо рта!

Робко и как-то боком подходит мальчик к столу и протягивает всем по очереди свою грязную ладошку. Проделав это, он мигом смелеет.

— Это ты, дядя бородатый, дал мне в тот раз маленький ножик? — Лекси задерживается возле Киппеля.

— Я, а то кто же. Он у тебя цел?

— Не-ет! Потерял. Давно уже.

— Жаль! Мне сегодня нечего дать тебе в замен. Сегодня у меня нет с собой ничего такого, золотко, разве что… постой, постой, я погляжу в своем мешке!.. вот плиточка шоколада. Но если ты когда-нибудь приедешь с отцом в город и разыщешь меня, я, всеконечно, подарю тебе новый ножик, да побольше, чтобы не так легко потерялся.

— Спасибо! — Лекси отвешивает поклон и — мало того! — даже шаркает ножкой по песку дорожки.

— Славный у вас мальчик, господин Тоотс! — Паавель трясет правой рукой ручонку Лекси, а левой поглаживает спои обвисшие усы.

— Поживем — увидим! — Кийр усмехается. — Дайте срок, небось подрастет и начнет выкидывать фокусы, до которых у Тоотса в свое время руки не дошли.

— Ну-у? И какие же такие фокусы Тоотс выкидывал? Лично я, да и многие другие, знаем господина Тоотса, как отважного воина и верного защитника родной земли — что значат в сравнение с этим какие-то школьные проделки! Да и кто из нас был в школе лучше? Но это не имеет значения. Важно, чем и как человек займется в своей последующей жизни, став взрослым.

— Совершенно правильно! — восклицает Леста. — Безоговорочно присоединяюсь к вашему мнению, господин Паавель. Какой прок в том, что какой-нибудь мальчик или же девочка были в школе, так сказать «образцовыми», если они, вступив в жизнь, беспомощны и ни к чему не способны. Ведь с окончанием школы жизнь человека не заканчивается, а всего лишь начинается.

«Ну, это в некотором роде и в мой огород камешек! — думает Тали. — И как бы я тут ни пытался возразить, все это было бы ребячеством, было бы смехотворным». И на Тали вновь наваливается беспросветная хандра, от которой, как ему казалось, он, по меньшей мере на сегодня, освободился. Взгляд его блуждает по молодому плодовому саду, тот вскоре зацветет — и это будет так, словно сила явью какая-то волшебная сказка.

Тоотс наклоняется к уху сына и шепчет ему то же самое, что сказала прежде мать: пусть идет в дом, вымоется и приведет в порядок свою внешность, в таком виде некрасиво появляться за обеденным столом.

— Но ведь ты и сам — точно арап! — Лекси хихикает.

— Небось, я сам о себе позабочусь. Ступай! И не вздумай кривляться перед гостями!

Мальчик вытягивает губы трубочкой и уходит, сдирая с шоколада обертку.

— Та-ак, ты, стало быть, все-таки побывал там и продолжаешь упрямиться,

— говорит мать, идя ему навстречу из кухни. — Хорошо же! А теперь марш в погреб, я выдам тебе хорошую порцию березовой каши! — Гордая душа Тээле никак не может смириться с тем, что ее сын бегает таким сорванцом. Никто ведь не обвинит самого мальчика, обвинят именно ее, его мать. И что только подумает о ней Арно Тали, этот тонко чувствующий господин, этот эстет?!

— Не подходи со своими розгами! — Мальчуган пятится, не спуская с матери глаз. — Я заору, да так, что и чужие дяди услышат!

— А я тебе рот завяжу, ты и пикнуть не сможешь!

— Не кипятись ты! На, возьми лучше кусок шоколада»

— Бессовестный мальчишка! Погоди, пусть только уйдут гости, небось, я попрошу отца всыпать тебе таких горячих, что надолго запомнишь! Умойся, поросенок!