Осень № 27

Как человек души свободной.

Я нараспев бросал слова.

Но век царил тогда прискорбный.

И тяжела была рука.

От глупых слов плетется правда.

И рана в сердце глубока.

Как мне нужны твои ландшафты.

И пыль родного рудника.

И всё в глазах моих как прежде.

Всё те же горы и река.

За ними спит моя надежда.

Глаза щекочут мне ветра.

Я башмакам не знал пощады.

Кровь стекала по ногам.

Ты знай страна что мне в награду.

Идти к твоим речным мостам.

В комнате с белыми стенами.

Ещё бы хоть раз мне проснуться.

Не в раю, где цветов уголок.

Сквозь плечо на рассвет оглянуться.

Знать хранит за спиной меня бог.

Пусть дешёвый доносится запах.

С коридора отравленных Прим.

Пусть разносится пыль старых швабр.

Я проснусь вновь среди блудных зим.

Как не звал бы к себе меня ангел.

Как не лил бы мне слезы свои.

Я останусь средь ржавых берданок.

Где к обеду дают в кружках спирт.

И приснилась мне правда нагая.

Что я мёртв, только все же живой.

Подожди ты моя дорогая.

Встанешь ты за моею спиной.

Мне тесны все миры где не знают.

Дерзкий взгляд твоих грустных очей.

Не узнав о душе лишь ругают.

Связку синих на небе ночей.

Может эти мне стены напомнят.

Платье белое, пусть и халат.

Эта ночь цвета глаз твоих чёрных.

Мне не скажет что я виноват.

Я проснусь и пусть даже от боли.

И коснусь рукой близких колен.

Заиграет вновь сердце от крови.

В этой комнате средь белых стен.

А ты рисуешь звезды опять.

Бледно-серая жуткая мгла.

От земли оторвалась и к небу.

Растворилась и нету следа.

Я нашёл тебя там, где я не был.

Ну скажи мне что стоит теперь?

Устоять на краю не сорваться.

Когда старая с трещиной дверь.

Для бродяг поспешит открываться.

И от сердца боль острым осколком.

Отзовётся в хмельной голове.

От беды соберем мы обломки.

И сожжем на осеннем костре.

Посмотри в это хмурое небо.

И зарю скорей в нем нарисуй.

И пусть быль превращается в небыль.

Красным цветом поля заштрихуй.

Но опять ты лишь хочешь покоя.

Там где время вращается вспять.

Аспирин там не лечит от боли.

Ты рисуешь все звёзды опять.

В серой нечисти золота блики.

Смотрят сверху на нас не всерьёз.

Воем ветра доносятся крики.

Птиц осевших на ветвях берез.

Так и быть нарисуй да побольше.

Ярких звёзд в пелене серой мглы.

Что бы люди прошли мимо молча.

Не заметив фальшивой игры.

Если надо то я дорисую.

В стае звёзд, золотую луну.

И ещё для тебя заштрихую.

Нашей жизни чудную звезду.

Разбитое зеркало.

Разбитое зеркало, в позолоченной раме.

Не улыбнется теперь мне как прежде.

И словно осколки, серебрятся на ранах.

Капли крови на дранной одежде.

Лепестки красной розы опали.

Но шипы заостренны все так же.

Ветер мне напевал мотив старый.

Мне б забыть это все только как же?

И как будто пустынная жажда.

Сердце мучает, странная ночь.

Помнил, знал, я что будет однажды.

Ты вернешься как блудная дочь.

Среди белых ночей, серых дней.

На асфальт обронила кольцо.

И в толпе зимних теплых плащей.

Кто-то вспомнит родное лицо.

Лишь в разбитых, и острых осколках.

Взгляд былой, пропадёт как в толпе.

Рассуждали и бились без толку.

От войны уходя налегке.

Ты сожми мою руку покрепче.

Что бы вспомнила жалкая плоть.

Рану ту что прижег я окурком.

Сможет лишь меня чуть уколоть.

Расскажи скорей разных историй.

Пока ночь вся ещё впереди.

Мы уснем среди юных магнолий.

Да и пусть будет сон позади.

Разбитое зеркало, в позолоченной раме.

Можешь ты не смеяться как прежде.

Не играй грусть на сморщенных ранах.

Я не буду с тобой снова вежлив.

Странник.

Всё что было, сольется в мираж.

Вспоминать мне все это нет смысла.

На столе перечеркнутый мною рассказ.

И по пальцам дым в спешке клубится.

И голодным вампиром вгрызается вновь.

Память жуткая ищет приюта.

Ведь все ждёт без конца, когда алая кровь.

Побежит по рукам с ниоткуда.

Я спросил у судьбы, просто так для себя.

Где свет льется по улицам тёмным.

И сказала она ,там где льется река.

Не осталось где больше покорных.

И истоптана веком родная земля.

Под подошвами вражеской силы.

Но уйти мне мешает в оковы пленя.

Дух восставшего крика с могилы.

Но мне нужно идти и сжимая в руках.

Что сберечь я сумел год за годом.

Вольный ветер и град дай дойти на ногах.

Как вином насладится свободой.

Последний отряд.

Нет, все теперь не кажется мне знакомым.

Как и тот валун у парковой скамьи.

А память лишь песчинкой невесомой.

Сорвется с рук, потерянной семьи.

Да, я за порогом того что родиной называлось.

И все теперь, в гримасе грозных дней.

А горечь та, что медом разбавлялась.

Отравит все, мои мечты о ней.

И, в какой теперь стране найду.

Черты лица, знакомых мне людей.

Чтоб я спросил, и тот сказал мне не грущу.

И не сказал мне что один, средь смерти и теней.

Что? Зачем теперь под небом флаг чужой?

И даже ветру, им трудно трепетать.

Но город ты, обошёл лишь стороной.

Всё то о чём, не велено молчать.

Но, на берегу застывших грозных лет.

На том конце, где в сумерки не спят.

Стоит над льдом, на ружьях держит свет.

Последний наш, израненный отряд.

Желание.

Какая над городом песня?

Прозвучала в рассвете утра.

Чья звезда в суете поднебесной?