Осень

Элизавет проверяет, какое место занимает песня в интернет-чартах. Довольно высокое. Она ищет контакты головного офиса супермаркета.

– Как ваша фамилия? – спрашивает она Зои.

– Спенсер-Барнс, – отвечает Зои. – А что?

Элизавет набирает номер на своем телефоне.

– Добрый день, – говорит она. – Меня зовут Элизавет Требуй, я звоню из агентства «Спенсер-Барнс», не могли бы вы соединить меня с маркетинговым отделом? Нет, ничего страшного, устроит автоответчик. Спасибо. (Пауза.) Здравствуйте, я звоню из агентства «Спенсер-Барнс», меня зовут Элизавет Требуй, Т-р-е-б-у-й, и я звоню по просьбе своего клиента мистера Дэниэла Глюка. Вы нарушаете его авторские права путем использования в своей нынешней рекламной кампании его шлягера 1962 года «Лето-брат, сестрица-осень» всякий раз, когда ваш новый рекламный ролик выходит в телеэфир. Разумеется, если вы или ваши партнеры по агентству любезно свяжетесь со мной, что можно сделать по этому номеру (конечно, мы были бы благодарны вам за оперативность), чтобы обсудить условия, а затем немедленно перевести средства в сумме, которая, по нашему обоюдному согласию, причитается согласно закону нашему клиенту мистеру Глюку, то это дело больше не будет представлять для нас проблему в том, что касается нашего клиента и вопроса нарушения авторских прав. Жду от вас сообщения о том, что ситуация разрешена. Если я не получу ответа в течение двадцати четырех часов, мы подадим судебный иск, и я бы посоветовала полностью приостановить показ вашего рекламного ролика до тех пор, пока мы не взяли это дело под свой контроль. Большое спасибо.

Она оставила свой номер в конце сообщения.

– Нарушение авторских прав, – говорит мама. – Оперативность. Путем использования.

Элизавет пожимает плечами.

– Думаешь, сработает? – спрашивает мама.

– Стоит попробовать, – говорит Элизавет. – Уверена, они думают, что он уже давно умер.

– А как же остальные? – говорит Зои. – Как же Майк Рэй? «Милки Уэйз»?

– Меня волнует только Дэниэл, – говорит Элизавет. – В смысле мистер Глюк.

– Твоя девочка прет как танк, – говорит Зои.

– Это да. Но нельзя недооценивать и генератор, – говорит мама.

– Генератор? – переспрашивает Элизавет.

– Меня, – говорит мама.

– Ну это уж вряд ли, – говорит Элизавет.

– Как ни крути, хорошая старая песня, – говорит Зои.

Она начинает напевать.

– В моей жизни словно случилось чудо, – шепчет мама Элизавет, когда Зои выходит из комнаты.

– Это извращение, – говорит Элизавет.

– Кто знал, кто бы мог догадаться, что на закате лет меня ждет любовь? – говорит мама.

– Это патология, – говорит Элизавет. – Я запрещаю тебе этим заниматься.

Она крепко обнимает и целует маму.

– Ну, хватит, – говорит мама.

– Что это за книга? – спрашивает Зои.

Она возвращается через прихожую.

– Что это за художница? – спрашивает она. – Это чудесно.

Она садится за кухонный стол со старым каталогом Полин Боти, раскрытым на картине под названием «54321».

– Одна из тех, о ком рассказывает людям моя эрудированная дочь, – говорит мама.

– Художница из 60-х, – говорит Элизавет. – Единственная представительница британского поп-арта.

– А, – говорит Зои. – Я и не знала, что такие были.

– Были, – говорит Элизавет.

– Полагаю, жертва нападок, – говорит Зои.

Она подмигивает Элизавет. Элизавет усмехается.

– Банальной современной мизогинии, – говорит она.

– Покончила с собой, – говорит Зои.

– Не-а, – говорит Элизавет.

– Ну, тогда сошла с ума, – говорит Зои.

– Не-а. Банальная совершенно здоровая периодическая депрессия, – говорит Элизавет.

– А. Значит, трагическая смерть, – говорит Зои.

– Ну, это только одна из возможных интерпретаций, – говорит Элизавет. – Лично я предпочитаю другое: на землю спускается вольный дух, наделенный даром и воображением, способными унести трагедии, которые случаются со всеми нами, в космос, где они рассыплются в прах, если только мы почувствуем жизненную силу в ее картинах.

– Как хорошо, – говорит Зои. – Это очень хорошо. Но все равно. Уверена, что ее игнорировали.

– После смерти, – говорит Элизавет.

– Уверена, что все происходит так, – говорит Зои. – Игнорируют. Теряют. Открывают заново годы спустя. Затем снова игнорируют. Теряют. Опять открывают заново годы спустя. Потом снова игнорируют. Теряют. Открывают заново, и так до бесконечности. Я права?

Элизавет хохочет.

– Ты что, прослушала один из дочкиных курсов? – говорит мама.

– Так какова же история этой девушки? – спрашивает Зои.

Она смотрит на фотографию молодой и смеющейся Боти, которой еще нет и двадцати, на внутренней стороне суперобложки каталога.

– История? – говорит Элизавет. – Есть десять минут?