Осень 93-го. Черные стены Белого дома

ВОСПОМИНАНИЯ: «После грязных коридоров и превратившихся в темные туннели коридоров меня поразило, что этот «Кабинет советской работы» казался совершенно нетронутым, будто не было пожара, стрельбы по окнам и лагеря осажденных, превращающего любое помещение в караван-сарай. Все было на своих местах, даже шторы аккуратно прикрывали окна. Только по едва заметному дуновению ветерка и шороху жалюзи можно было предположить, что оконные стекла имеют бреши, скорее всего отверстия от пуль. Первое, на что я обратил внимание — портрет Ленина в круглой рамке на облицованной деревом стене. Ильич, как всегда, смотрел с прищуром и, казалось, спрашивал: Что же вы натворили?» (Из воспоминаний А.П. Орлова.)

«Недолго коммунякам осталось. Теперь-то уж точно их всех прижмут к ногтю!» — подумал человек в куртке. — Надо, наконец, вытравить эту социалистическую заразу, чтобы ни у кого и никогда не возникло желания разделить все поровну! Дураку ясно, что всего на всех не хватит, да и чего кормить бездельников! Вот американцы! Они давно поняли, как надо обустроить мир, чтобы быть на высоте положения. Великая держава! Не в пример этой гнусной и пищей стране! Ничего, осталось только добить…».

Мысли человека в куртке прервал слабый стук в дверь, затем еще один, более настойчивый.

— Входите! — громко произнес он.

Через миг дверь распахнулась, и в кабинет вошел парень в комбинезоне с большой сумкой в одной руке и длинными пластиковыми трубками, скрепленными между собой скотчем, — в другой.

— Матвеич, привет! Еле нашел этот чертов кабинет советской работы! Ну и придумал же ты! Кругом темень, ничего не видно, я раза три уже чуть не скопытился! Так можно звездануться и в лифтовую шахту! Или ты решил меня здесь замочить?

— Ладно, Леня, не до каламбуров. Принес?

— Притаранил. Только пока всего две штуки.

— Показывай!

Парень, которого человек в куртке назвал Леней, раскрыл сумку, покопался среди водопроводных кранов, резиновых прокладок и мотков пакли, достал сложенную вчетверо газету и протянул ее Матвеичу. Внутри лежали два листка с текстами. Оба на бланках каких-то учреждений. На каждом документе красовалась надпись: «Для служебного пользования».

— Где нашел-то?

— На четырнадцатом этаже. Там много этого добра. В некоторых кабинетах весь пол усыпан бумагами. Принесу еще. Только, как с наваром, Матвеич? Я что, навальняк горбатиться должен?

— Пока ты, Леня, еще ничего не успел заработать. Этими двумя листками можешь подтереть себе задницу! Я сказал, что нужны документы с грифом. А это фунт дыма! Тебе это понятно?

— Ну?

— Что, ну? Платить тебе будут только за стоящие бумаги, а не за эту макулатуру.

— Ага, я буду тут ершить на глазах легавых, а вы меня кинете на чернуху! Матвеич, за риск надо платить! Давай аванс! Или разбежались, базара не было! Я и сантехником зарабатываю ништяк!

— Не суетись, Леня. Еще два-три дня и здесь делать уже будет нечего. Станешь ремонтировать свои унитазы! Это сейчас здесь людей еще мало, а скоро сюда нагонят тысячи лепил, а бумаги все сожгут или соберут. Торопиться надо!

— Давай аванс, Матвеич! Или я валю отсюда! — Леня взял сумку в руку, демонстрируя серьезность своих намерений.

Матвеич поморщился, достал портмоне, порылся в нем, и протянул Лене пять стодолларовых купюр.

— Это тебе на перспективу! Получать будешь за каждую хорошую бумагу по сотне!

— Ого! Это совсем другое дело! Вот теперь понятно, за что корячиться буду. И, между прочим, рисковать! Думаешь, я не усекаю, кому нужны эти документы. Я все секу…

— Ладно, хватит гонять порожняк! Понимаешь, так прикуси удила! В твоих же интересах.

— Матвеич, все! Годится! Такие бабки! Ну, я пошел?

— Подожди, куда? Мы же не договорились, как будешь передавать нам бумаги!

— «Вам»?

— Не придирайся! Мне! Думаешь, я буду тут тебя здесь все время ждать?

— А как?

— Держи шлюзы! — Матвеич передал Лене связку ключей. — Это дубликаты от всех этих кабинетов.

— А на кой ляд мне они?