Осень ацтека

Где-то в землях текпанеков нам стали время от времени встречаться белые люди, а также завезённые ими животные, так называемые лошади и борзые, но мы изо всех сил старались напустить на себя безразличный вид, будто нам это не в диковину. Ну а белые и вправду не обращали на нас ни малейшего внимания, словно мы были всего лишь животными, причём самыми обыкновенными.

На протяжении всего пути дядя Миксцин то и дело показывал нам с матерью вехи, запомнившиеся ему с предыдущего путешествия. То были любопытной формы горы, озерца с водой, слишком горькой, чтобы её можно было пить, но настолько горячей, что пар от неё поднимался даже на солнцепёке, деревья и кактусы, какие не росли в наших краях, причём плоды некоторых из них оказались очень вкусными. Кроме того (хотя эту историю мы слышали уже не раз), дядюшка увлечённо живописал нам с матерью трудности того памятного похода в Теночтитлан.

— Как вам известно, я и мои люди катили огромный каменный диск, изображающий богиню луны Койолшауки и предназначавшийся в подарок Чтимому Глашатаю Мотекусоме. Диск, правда, круглый, и можно предположить, что он должен легко катиться. Однако он ещё и плоский, с обеих сторон, и стоило ему наехать на любую неровность почвы, выемку или, наоборот, бугорок, как он начинал крениться на ту или другую сторону. И, хотя люди со мной отправились крепкие, работящие и упорные, им не всегда удавалось предотвратить падение. Порой каменный диск падал на обратную сторону, а иногда, стыдно признаться, чтимая богиня прикладывалась к земле своим ликом. А уж какой этот диск был тяжеленный! Чтобы снова поставить эту штуковину на ребро, нам каждый раз приходилось звать на помощь всех людей, которые оказывались поблизости.

Может быть, — уже в который раз вспоминал Миксцин, — мне так и не удалось бы встретиться с юй-тлатоани Мотекусомой, потому что его дворцовая стража задержала меня и едва не спровадила в темницу как подозрительного бродягу. Сами ведь понимаете, мы добрались дотуда грязными, оборванными и усталыми, так что походили не на послов к великому правителю, а на каких-то вылезших из пустыни дикарей. К тому же Теночтитлан был первым и единственным встретившимся нам городом, дамбы и улицы которого оказались вымощены камнем. Нам-то, по невежеству, и в голову не пришло, что катящийся по этим плитам Лунный камень может повредить мостовые. И тут налетают на нас эти рассерженные стражники, и... — Миксцин рассмеялся, вспоминая давнее приключение.

По мере приближения к бывшему Теночтитлану мы от жителей поселений, через которые лежал наш путь, узнавали много нового — того, что должно было помочь нам по прибытии в город не попасть впросак, как это обычно бывает с неотёсанными деревенскими жителями. Например, нас предупредили, что белым людям не нравится, когда их называют кастильтеками. Оказывается, мы ошибались, предположив, что эти два названия — кастильцы и испанцы — взаимозаменяемы. Конечно, впоследствии я понял, что все кастильцы — испанцы, тогда как не все испанцы — кастильцы, ибо последние происходят из конкретной провинции Старой Испании под названием Кастилия. Но это я выяснил уже потом, а пока мы трое решили, что отныне будем называть белых людей испанцами, а их язык — испанским. Кроме того, нас предостерегли, порекомендовав не привлекать к себе лишний раз внимание новых господ.

— Не болтайтесь по городу, разинув рты, да глазея по сторонам, — присоветовал один недавно побывавший в Мехико деревенский малый. — Ходите с деловитым видом, будто с какой-то целью или выполняя поручение. Ещё лучше носить с собой, для пущей убедительности, моток верёвки, кирпич... короче, что-нибудь, показывающее, что вы заняты делом. Не дай бог, если кто из вас, расхаживая с пустыми руками, попадётся на глаза испанскому начальнику: тот живо приставит его к работе. И от работы этой лучше не отказываться.

Предупреждённые таким образом, мы втроём продолжили путь и со временем увидели, как со дна похожей на чашу долины вырастает великий город Мехико. На нас с матерью это зрелище произвело сильное впечатление, однако дядюшка, бывавший здесь раньше, похоже, испытывал разочарование.

— Вы только посмотрите вокруг, — говорил он, когда мы шли по длинной, широкой, снабжённой парапетами каменной дамбе, что вела из материкового города Тепеяк на остров. — Раньше по обе стороны этой насыпи плескались воды, усеянные великим множеством разного размера акали, а что теперь?

Мы, следуя его указаниям, огляделись и не увидели вокруг ничего, кроме огромной заболоченной равнины. Трясина, тина, лягушки, да кое-где цапли, — всё это напоминало топи, простиравшиеся вокруг Ацтлана, пока мы их не осушили.