Осень без любви

— Гроссмейстер наш куда-то идет. Мудрый человек!

Больше всего Гроссмейстером восхищались женщины:

— Три месяца живет в поселке, а еще ни одной партии никому не проиграл и ни с одной бабой не спутался. Башковитый, не приведи господь.

Мужчины с тайной озлобленностью накапливали шахматные силы и каждый надеялся, что рано или поздно победит Гроссмейстера.

А Гроссмейстер жил спокойно, мирно, тихо. Ежедневно он играл одну или две партии при великом стечении народа, непременно выигрывал приз и уходил величественный, будто английский лорд, ложился в постель и читал книги по теории шахмат. Книг у него было не очень много, десятка полтора, и были они очень старые, приобретенные лет двадцать назад. Гроссмейстер перечитывал их по нескольку раз, и это доставляло ему большое удовольствие. В новые шахматные теории он не верил, как, впрочем, не верил в нововведения в образовании, искусстве и даже в науке и технике.

О популярности Гроссмейстера в поселке говорил и тот факт, что директор местной средней школы пригласил его вести кружок «Юный шахматист». Гроссмейстер с удовольствием согласился. Обучение людей игре в шахматы он считал первейшим делом. Нужно же было иметь своих учеников. В школе перед кружковцами Гроссмейстер произнес пламенную, или, как он сам охарактеризовал, «огненно-теоретическую» речь. Он стоял перед ребятишками в темном, отутюженном костюме, в белой рубашке, при бабочке, будто эстрадный артист, и, раскрасневшийся от волнения, громко говорил:

— Шахматы сейчас, когда все прогрессивное человечество живет при НТР, имеют потрясающее значение. Они же учат человека логически кумекать. К тому же популярность шахмат в мире с каждым днем растет как на дрожжах. Я убежден, что в будущем люди одним станут заниматься — играть в шахматы. Научно-техническая революция до того доведет умственное развитие человека, что он наконец-то создаст машины, на плечи которых возложит весь утомительный труд по обеспечению себя жильем, одеждой, питанием и прочей ненужной роскошью. Человек высоко взлетит в космос. Все виды отдыха, кроме спорта и шахмат, ему будут чужды. Высокий интеллект не позволит человеку ходить в кабаки и на танцы. Это будет светлая Шахматная эра. Если сейчас мощь государства определяется экономикой и вооруженными силами, то в будущем мощь государства будет определяться уровнем развития шахмат. Хорошо народ играет в шахматы — сильное государство, плохо — слабое. Фундамент шахматного развития нужно закладывать сейчас. Может, ваши правнуки уже будут жить в Шахматную эру. Так что ради шахмат надобно жертвовать всем, и если понадобится, как требует армейский устав, — самой жизнью. Давайте, товарищи, готовиться к шахматной гегемонии! — в-заключение выдвинул лозунг Гроссмейстер.

Трудно сказать, поверила столь разновозрастная аудитория (в кружок были собраны ученики 4–10 классов) в слова Гроссмейстера или нет, приняли они его умозрительные рассуждения или отвергли, но факт остается фактом — на занятия кружка ученики ходили аккуратно. Скорее всего, тут свою роль сыграла болезненная популярность шахмат среди родителей. Сам Гроссмейстер в собственную гипотезу о будущем шахмат верил свято. Эта-то вера и помогла ему нафантазировать, что судьба у него завидная, счастливая, что цель жизни по-государственному благородна и важна. Он жил ради шахмат и всей жизнью старался показать, что шахматы для человека превыше всего. Пристрастие свое к разыгрыванию всяких призов он оправдывал тем, что на данном этапе популяризации шахмат — это один из главных рычагов к достижению цели, поголовному приобщению людей к игре в шахматы (выражение самого Гроссмейстера), что со временем эта болячка отпадет, как отпадает материальная заинтересованность от возвышенного труда. Гроссмейстер все-таки был психологом и понимал, что на людском азарте можно спекулировать.

Что только не говорили о Гроссмейстере в поселке! Одни считали его чуть ли не гением. Работать кочегаром и играть в шахматы на уровне настоящего гроссмейстера (почему они так считали — непонятно) в их сознании ассоциировалось только с гениальностью. Другие, наоборот, считали приезжего шахматиста самым натуральным шарлатаном.

— Такие люди, как этот Гроссмейстер, — социальное бедствие, — говорили они. — Он развращает людей, отвлекает их от истинных целей в жизни. Такие, как этот, безграмотный кочегаришко, ничего в жизни не сделали и сделать не могут. Тщеславие-то у них болезненное, льстит им быть первыми, вот они из кожи-то лезут, заражают людей шахматами, чтобы самим возвыситься над ними. Таких вирусоносителей надо изолировать.

— Ну это уж слишком, — возражали более умеренные. — Обыкновенный он человек с кой-какими способностями. Страсть-то к шахматам у него искренняя. Ну а тщеславие — это дело другое. Век такой нынче, все тщеславны. Пустое тщеславие — главная зараза века.