Осень будет

— Ты или на диван садись или на палас, — предложил Генка. Аля выбрала диван, взобравшись на него с ногами и прикрыв их длинной юбкой. Генка тем временем отнес ее носки в прихожую — сушиться, взял у бабушки, уже собиравшейся пойти наверх, гостевые тапочки и быстро вернулся обратно. Аля сидела на его диване-кровати и продолжала рассматривать комнату. Когда он поставил перед ней тапочки она лишь кивнула, но не надела их. Сам Генка сел на пол напротив нее. Воспользовавшись паузой, он внимательно наблюдал за ней. Аля сидела удивительно красиво, однако в ее позе не было ни распущенности, когда на кровати просто разваливаются, ни сексуальности, когда вроде как ненароком поза принимает провоцирующий оттенок, ни закрытости, когда человек зажимает сам себя и боится что о нем подумает собеседник. Темно-рыжие волосы, серые печальные глаза. Вот эта девочка сидит рядом с ним, и он чувствует непонятную близость с ней. Он помнил как ходил в кино с одноклассницей и как та прижалась к нему, но он ничего особенного не ощутил. Было скучно, жарко, и больше ничего. А сейчас все изменилось, она не прикасается к нему, но он может говорить с ней обо всем на свете. И ему это очень нравиться. Недоверие тоже порождает пустоту, это Генка понял сейчас.

— А тебе самой не страшно ко мне приходить? — теперь он первым нарушил затянувшееся молчание, — может я маньяк какой. А в шкафу у меня большой ножик лежит?

— Ага, а в подвале полно скелетов, ты наверно триллеров насмотрелся, засмеялась Аля и серьезно заметила, — если бы ты был маньяком, то твоя комната выглядела бы иначе. Дом — это отражение его хозяина.

— Кровавые плакаты по стенам, вырезки из газет про убийства, — продолжил Генка.

— Нет, что ты, так примитивно только в фильмах ужасов показывают. Насилие в комнате легко узнать по вещам, по их расстановке. Ну как бы тебе объяснить? Жестокость или страх присутствуют в комнате, где живет человек, который носит их в себе.

— Это типа как ты можешь предсказывать погоду? — догадался Генка.

— Именно, — кивнула Аля, — поэтому я тебя и спросила, не боишься ли ты пускать меня в свою комнату. Это все равно как рассказать о себе, в том числе то что не хочешь говорить, но сейчас это уже неважно. Ты мне доверяешь и не врешь.

— Мне больше некому доверять, — Генка опустил голову, — точнее доверять можно, но бесполезно — не поймут. Я в Интернете пытался начистоту говорить, там же все анонимно, это удобно, раскованности больше, но никто ничего не понял. То же равнодушие, в лучшем случае сочувствие.

— А у меня компьютера вообще нет, — ответила Аля и вдруг попросила, — а покажи свою духовушку.

Генка легко поднялся с пола и подойдя к кровати нагнулся, сунул руку в щель между стенкой и деревянной спинкой, поддерживающей подушки и извлек оттуда темно-зеленый чехол. Он ожидал что Аля отпрянет, так как он слишком быстро приблизился к ней, но она спокойно наблюдала за ним и даже не пошевелилась.

Генка сел рядом с ней, вытащил из чехла отстегивающийся приклад, а за ним саму винтовку, больше напоминавшую детскую игрушку, последней он достал коробочку с пульками.

— Вот, — он ловко пристегнул тонкий деревянный приклад, и протянул ружье Але.

Но та не взяла его в руки и лишь с интересом скользила взглядом по вороненому металлу.

— Я просто посмотреть хотела, — объяснила она, но все же задала вопрос, — и куда ты обычно стреляешь?

— Да никуда, хожу иногда с ней по лесу, вроде и не оружие, а все-таки спокойнее, или по банкам в крайнем случае пальну. Постой-ка, — Генке пришла в голову удачная мысль, — выйдем на балкон.

С этими словами он поднялся с кровати и распахнул балконную дверь.

Обернувшись, чтобы позвать ее последовать за ним, он увидел, что Аля уже стоит прямо за его спиной. «А она к тому же совсем неслышно двигается», — подумал он. Они вышли на балкон и Генка показал рукой на пивную банку, еще давно, в прошлый приезд, забытую отцом на скамейке.

— Видишь? — спросил он.

— Вижу, — утвердительно кивнула Аля. Генка «переломил» ружье пополам и, вытащив из коробки маленькую пульку, вставил ее в пулеприемник ствола.

Зарядив духовушку, Генка удовлетворенно хмыкнул и сказал сам себе:

— Так теперь попытаюсь попасть.

Он нисколько не волновался, промахнется он или попадет, ему незачем было доказывать Але свою меткость, Генка просто показывал как стреляет его ружье.

Впервые он делал это с удовольствием, одному стрелять скучно, а соревноваться в меткости он не любил, невольно приходило волнение, а с ним и азарт. Даже если он сейчас промахнется, то Аля не будет ни насмехаться, ни ругать его. Раздался несильный хлопок и банка, дернувшись, упала со скамейки.

— Надо же, попал, — удивился Генка, — обычно я неважно стреляю.

— Молодец, спасибо что показал, — поблагодарила Аля, — а ты не боишься с балкона стрелять? Тут конечно никто не ходит, но вдруг все же попадешь в случайного прохожего?