Осень Европы

Парень сказал что-то на незнакомом Павлу языке, и внезапно поляну заполнили пчелы, и горячий липкий дождь, и звуки падающих тел, а когда все кончилось и он открыл глаза, то увидел, что вокруг лежат пять здоровенных мужчин в черном, и вид у них такой, будто их загрызло насмерть нечто, орудующее миллионом крошечных зубов.

Парень обернулся к нему, весь в крови, и – невероятно – он улыбался.

– Ты в порядке? – спросил он весело.

Павел вытер кровь с лица и молча кивнул.

– Хорошо, – парень поднялся на ноги и помог встать Павлу, снял клейкую ленту с запястий и оглядел поляну. Ближайшую к ним стену сторожки как будто обработали гигантской теркой для сыра.

– Лучше перезарядиться на всякий случай, – он похромал по ступенькам в сторожку, вернулся немного погодя с алюминиевой приставной лестницей и парой полотенец. Бросил одно Павлу, донес лестницу до дерева на опушке и неловко вскарабкался, пока Павел стирал с себя кровавое месиво.

– Волшебство, – сказал парень, срывая с веток дерева что-то… невидимое… – Волшебное оружие.

Самонаводящиеся пушки представляли собой матовые сферы размером с грейпфрут, совершенно невидимые, пока парень не начал снимать их с дерева. Там, где их касались его пальцы, расползались неровные пятна телесно-розового цвета, а когда он закончил их перезаряжать и переустанавливать, они окрасились в цвет его рук.

Их оказалось больше сорока, развешенных вокруг сторожки, и парень обошел все. Когда он возвращал их на место, они снова начинали исчезать, перенимая цвет окружающего фона.

– Рад, что ты не снял часы, – сказал он Павлу, возвращая на место последнее устройство. – Пушки запрограммированы стрелять по моей команде в любого, у кого их нет, но ты все равно мог бы поймать пару пуль, если бы не сидел спокойно.

Павел ничего не ответил.

Парень отвел его назад в сторожку. В столовой было разбросано безнадежно разбитое компьютерное оборудование. Парень остановился в дверях, глядя на него.

– Тебе лучше уйти, – сказал ему Павел. – У этих пятерых наверняка есть друзья. Они будут тебя искать.

– Это меня не волнует, – покачал головой парень.

– И думаешь, что стоит?

– Это просто наемники. Меня уже не будет, когда появится подмога, – он вздохнул. – С другой стороны, ты прав. Их друзья захотят отомстить, просто чтобы сохранить лицо. Тебе тоже надо уходить.

– Мне? – Павел рассмеялся. – Никуда я не пойду.

Парень наклонил голову набок.

– Там почти целая стрелковая дивизия СС, – сказал Павел, показывая в окно на лес. – Прибыли сюда в 1942 году, искали еврейских бойцов Сопротивления. Вернулись только трое, и отец говорил, что все они сошли с ума. Их тела так и не нашли. Думаешь, я боюсь какой-то мафии?

Парень улыбнулся.

– Я оставлю тебе пушки, на всякий случай, – он оглядел комнату. – Все остальное тоже можешь оставить себе. Даже разбитые вещи можно продать на запчасти.

– Они сказали, ты у них что-то украл.

– Неправда. Я обнаружил то, что искали другие. И я хочу кое-что с этим сделать. Они наняли мафию, чтобы остановить меня. А может, и нет. Может, это был кто-то другой. Я все еще заполняю пробелы.

– Кто эти «они»?

– Ну, в этом и проблема. Я не знаю точно. Вариантов предостаточно. Оказывается, ими могут быть многие. И может быть, есть и другие, кто мне помогает. Я не знаю, – он радужно улыбнулся Павлу. – Здорово, да?

– Значит, ты нашел что-то очень ценное?

Парень задумался.

– С этим нельзя пойти в банк, в обмен валют или ломбард и получить деньги.

Значит, ничего это не стоит. Павел потерял всякий интерес.

– Лучше уходи, – сказал он, уже обдумывая, что сделает с запчастями от разбитых компьютеров. Он мог бы отнести их Новаку уже сегодня вечером и вернуться на следующее утро с большой пачкой денег. Может, купит себе новый спальник.

* * *

Они достали лопаты из сарая и вернулись на поляну закопать тела. Парень обыскал покойников, собрал разорванные кошельки и распотрошенные телефоны, бросил все в целлофановый пакет. Они похоронили и Галину. Работа была кропотливая, грязная, каторжная, но парень от нее не увиливал, несмотря на очевидные неудобства, которые доставляла нога. Закончили они почти на рассвете. Павел оперся на лопату и оглядел поляну, которая выглядела именно так, будто на ней похоронили несколько тел.

– У Штази была какая-то поговорка, – сказал парень. – Что-то про мытье медведя.

– Мыть медведя, не намочив шкуры, – сказал Павел. Потом нахмурился. Парень усмехнулся.

– Ну надо же, господин Павлюк. Кто бы мог подумать, что вы знакомы с лексиконом Штази?

Павлу вдруг показалось, что парень знает о нем все, в том числе и о том времени, что он провел в Берлине в молодости, за пару лет до падения Стены.

– Это означает выполнять опасную работу, не подставившись под угрозу, – сказал он. Сказал без стыда. В те последние неистовые дни Берлинской стены он не сделал ничего, чего стоит стыдиться; он говорил себе это так часто, что сам поверил.

Парень кивнул.

– Именно так.

Павел оглядел поляну.

– Но ты явно подставляешься под какую-то угрозу.