Осень Локи

Никто даже не отвернулся, все с удовольствием наблюдали унизительное наказание за издевательства над цвергами. А потом не спешили на помощь – радовались, что Локи лишился голоса и не может больше насмешничать. А он просто говорил правду! Правду, которую никто не хотел слышать.

Только она пожалела его. Помогла снять отвратительные швы бережно и осторожно, причинив как можно меньше боли, и залечила раны столь искусно, что совсем не осталось шрамов. Она видела его жалким и изуродованным, но не отвернулась, а сделала все, чтобы он поскорее вернул свой прежний облик. Локи мог поклясться: она полюбила его именно в тот момент и вовсе не за красивое лицо – тогда оно выглядело просто ужасно. Она рассмотрела в нем то, что было скрыто от всех, а он оттолкнул ее…

Девушку, которая сейчас стояла на пороге его темницы.

Глава 10 Ядерная зима

Я еле успела, влетев в аудиторию буквально за несколько секунд до преподавателя. Все козырные места на задних рядах, конечно, оказались заняты, пришлось мне устраиваться за первым столом, куда традиционно не любили садиться – кому охота отсвечивать прямо под носом у лектора? Ни в телефончик заглянуть, ни с соседом словом перекинуться, ни просто вздремнуть, если уж очень скучно станет.

Кстати, о соседях, вернее, соседках. А где Ленка? Может, она заняла мне местечко? Я обернулась и повертела головой. Моя подруга обнаружилась за нашим излюбленным столом, но рядом с ней почему-то обретался Юрка Рябов. Она поймала мой взгляд и виновато пожала плечами.

Я фыркнула и отвернулась. Ну и ладно! Скоротаю эту пару в компании Даши и Фимы, главных ботаников нашего курса – мне до них как до Луны. Они всегда сидели за первой партой и чуть ли не дословно конспектировали каждую лекцию, даже если препод отвлекался и просто рассказывал забавные истории. Однажды я попросила у Даши конспект пропущенной лекции и поразилась: мало того что он был написан идеальным почерком, так еще и практически без сокращений. Я словно слышала голос препода и сама сокращала конспект по сложившейся у меня еще в прошлом году хитрой системе.

Одно плохо – сидя впереди, я не смогу написать Максиму, а вопрос не требовал отлагательства. Обычно я телефоном на лекциях не пользовалась: послушно отключала звук и убирала его подальше в сумку. Но сегодня исключительный случай – дело жизни и смерти, можно сказать! – и я была готова изменить своим принципам.

Но поздно – прозвенел звонок, и вместе с ним в аудиторию вкатился препод по русской литературе – маленький, кругленький и жизнерадостный, будто колобок. Он поприветствовал нас и завел стандартную канитель с перекличкой: этому процессу профессор Полев всегда отдавался с удовольствием, переиначивая и коверкая наши фамилии, словно двоечник-пятиклассник, но получалось у него обаятельно, смешно и совсем не оскорбительно, поэтому никто не обижался.

Увлекательное действо растягивалось минут на десять, и я ерзала в нетерпении: пока не началась содержательная часть, вполне успела бы отправить Максиму сообщение! Но теперь никак: препод хоть и поглощен журналом, вряд ли не заметит манипуляции с телефоном прямо у себя под носом.

И тут, на мое счастье, в аудиторию влетела вечно опаздывающая Катька Жаркова. Куртку, что характерно, она больше на ходу не снимала, а держала в руках.

– Здасьте, можно войти, – выдохнула она стандартное приветствие и, не дожидаясь ответа, проследовала к задним рядам.

Наивная! Явилась последней и ищет там вакантное место. Но наивной, наоборот, оказалась я: место все-таки нашлось, только до него было не добраться – стулья стояли вплотную к стене. Однако Жаркова легко решила проблему: она просто забралась на столы, протопала по ним, продемонстрировав грубые берцы, и с довольным видом уселась почти у самого окна.

Полев пронаблюдал за этим безобразием со все возрастающим удивлением. Я сидела близко и видела, как выражение его лица менялось буквально на глазах – с улыбчиво-добродушного на обиженно-недоумевающее. Он отложил журнал и посмотрел на дальние ряды сквозь очки:

– Что там происходит?

– Ничего, все нормально, – отозвалась довольная собой Катька.