Осень матриарха(СИ)

Иные перемены назревали, а в связи со мной назрели окончательно и лопнули, как нарыв. Оддисена фактически внедрилась в правительство, когда Марэм исчез в закромах родины, а дядя Лон умер "от сердца", что нетрудно было, в общем, предвидеть. Матушка осталась властной вдовой, но царила исключительно в пределах каменной ограды Ано-А. Я свиделась с ними со всеми - чужие люди. Куча детишек разного калибра, кое-кто считался моим родным внуком или внучкой. Это обескураживало много больше, чем Сидна, которая приехала с северного побережья ради одной меня: ухоженная, безупречная дама средних лет с пышной фигурой. Все дети были, по моим ощущениям, какие-то неправильные, словно пустые внутри, и многие взрослые тоже. Разве что тётушка Глакия порадовала: ссутулилась, скрючилась в пояснице аки та креветка, но глядела бодро и поспевала всюду с невиданной прытью. И Христос, пригвождённый к цветущей яблоне, сохранился - висел на стене угловой комнатки. Престижные мансарды уже давно были не про них двоих.

- Эк тебя носило по забугорьям, - сказала тётушка вместо приветствия. - Видом будто коряга на солнцепёке. В тенёчек бы тебя посадить да поливать как следует.

И сладко расплакалась у меня на плече.

Должностной работы оказалось, вопреки опасениям, не так много: ведь магистр тире понтифик отвечает в основном за исключения и прецеденты. То, что может идти своим порядком, - идёт.

Кандидата в президенты, достойного человека плюс натурального оппонента соединённому Братству Хрустального Стекла, найти было непросто. Многих продиктованный нами выбор удивил: человек из ближайшего окружения сладкой парочки, главный референт и вежливый оппонент, ничем особым себя не проявивший. Не заслуживший похвал даже за то, что при нём тайные правительственные службы работали как электронные часы, а экономика была совершенно независима от скачков в политике и на бирже. Не запятнанный даже предательством одного из своих шефов, которое по факту осуществили другие люди. Рейналт Ди Райнеке - мы надеялись, что затык посередине полного прозвища и лисий хвост в конце уменьшат личную популярность. Главу правительства не принято звать "Рейни".

В устных анналах Рейна обрисовали как старшего брата Майи, которую обозначили именем Майя Дари или Майга Ди. Будто бы он лично втянул нас обеих в ту смертельную историю. Да мало ли что говорят! На самом-то деле наш Лис Ренар был слишком умён для роли опереточного злодея - а ум мы всегда предпочитали сплошной порядочности. Скверное поведение приносит мало выгоды в Великом Динане.

Замешан он-то был, натурально, как же без этого, но совсем в другом...

А ещё меня постепенно готовили к Рутении, пребывание в которой должно было нанести на мне завершающий штрих. Согласие Татьяны было получено и скреплено моим собственным: другие кандидаты показались мне годными лишь в самом первом приближении. Здесь же не столь великое внешнее сходство на удивление хорошо подпитывалось внутренним. Сама она мечтала поездить по разным странам и континентам, только что не было ни славы, ни денег, ни здоровья. Теперь о ней хотя бы сняли документальный фильм, который я без устали крутила в свободное время, и положили на счёт неплохую сумму денег за право скопировать дневник. Там, кстати, не было особых тайностей и интима: сплошная философия.

Кое-что, всем на удивление, прямо-таки просилось на мой воображаемый щит в качестве девиза:

"Я никогда не любила Рутенский Союз. Я была совсем другое государство".

"Я готова поддержать любую соплю на ниточке, которая отделилась бы от Рутена и зажила самостоятельной жизнью".

Поэтому Татьяна сравнительно легко согласилась на махинацию, тем более что потомством обросла куда меньше моего. Была даже рада вырваться из тех не в меру обширных пределов, которые считались её родиной. Я же была приговорена к камерному аду, и изменять этот приговор было не в моих интересах.

Когда же юнцы не выдержат и начнут задавать встречные вопросы, текло под всем красноречием Та-Циан. Или они уже - так подсели, что не рыпнутся? До того искусны, что получают всё, что хотят, и без дополнительных ходов? Как бы мы не пытаемся друг друга пересидеть.

- Здесь ад? - задумчиво проговорил Рене. - Или, может быть, чистилище? Вот бы не сказал - нам-то внутри него неплохо. Свой рай ты лепишь при жизни, хотя ближнему он может показаться абсолютно жутким местом. Ибо он видит в субъективности некую объективность и принимает её за чистую монету ... Или это как раз ад - по причине таких вот, как мы?