Осень на Шантарских островах

-- Пусти, а то вдарю, -- сказала она.

-- Не ударишь, -- сказал капитан, но отпустил ее.

-- Чего скалишься? -- обратилась она к боцману. -- "Грудь" бы застегнул, срамник...

Пальцы боцмана прошлись сверху вниз по ширинке, словно по пуговицам баяна, и лицо его стало растерянным.

-- Вот это так... чтобы... -- начал он.

-- В каюту! -- заорал капитан. -- Чтоб вид имел! Моряк ты или прачка?

Боцман, спотыкаясь на шлангах, побрел в каюту.

-- Совсем вы без женщин распустились... -- сказала наша гостья и, улыбаясь, медленно обвела нас всех взглядом. -- Ни одной ведь нет?

-- Ни одной, -- ответил капитан и оглянулся: -- Повара ко мне!

Повар, маленький плешивый человечек со скучным и презрительным выражением на белом лице, подошел и остановился возле капитана, глядя в сторону.

-- Пельмени -- чтоб в пять минут были...

-- Скажете тоже, -- недовольно ответил повар. -- Это ж тесто надо, это ж мясо...

-- Тесто у тебя есть! -- вскипел капитан.-- Сам видел: бражку варишь!

-- Это ж мясо...

-- А медвежатина? Будешь есть медвежатину? -- обратился он к женщине.

Та только усмехнулась.

-- Все будут веселиться, а мне пельмени делай, -- промямлил повар. Он все еще топтался возле них.

-- Сейчас воду возьмем и обратно...

-- Знаю я ваше "сейчас".

-- Тебе что сказано? Веселиться! Хватит с тебя, повеселился на прошлой стоянке...

-- Я сейчас напишу заявление об уходе, -- уныло сказал повар.

-- Пиши -- только после пельменей, -- засмеялся капитан. И повернулся к нам: -- Отпускаю на берег, выдам всем по пятерке... Чтоб через час обратно!

Мы взвыли от восторга.

-- Ты куда? -- бросился за мной вахтенный помощник Степаныч. -- А вахта? А кто воду будет брать?

-- Пошел ты, -- ответил я, -- у тебя жена есть и пятеро детей, а я холостой, мне сам бог велел...

-- Рапорт напишу! -- кричал он мне вслед.

2

Через порт -- от конторы до столовой -- были набросаны доски для перехода, покрытые засохшим гусиным пометом, а водопроводные трубы лежали прямо на песке, а возле цистерн валялся громадный скелет кашалота. Порт был огражден от дюн большими фанерными щитами, в дюнах пролегала узкоколейка. Сам поселок Москальво находился милях в трех от порта, туда ходила дрезина, и наши ребята успели уехать, только трое остались: Колька Помогаев -четвертый штурман, боцман Саня и еще Гена Дюжиков, то есть я. Боцман взял с собой фотоаппарат "Любитель" с самодельным штативом в виде трех здоровенных кольев -- он был заядлым фотолюбителем.

На стене столовой висел облупленный громадный почтовый ящик с гербом, и я вознамерился было бросить в него пачку писем, которые мне передали на судне, как вдруг отворилось окно и пожилая тетка, навалившись грудью на подоконник, крикнула:

-- Ты в этот ящик не бросай -- он уже два года недействующий.

-- Ты что, тетка? -- не поверил я.

-- А ничего. Почта в поселке, а ящик этот давно пора столкнуть.

-- Тут, может, за два года писем накопилось с целый миллион, -- сказал я.

-- Столкнем, тогда разберемся, -- засмеялась она.

-- Когда дрезина вернется? -- спросил Колька.

-- А бог ее знает. Уже четыре. Пока поужинают, да еще магазин там открытый... Считай, к восьми тут будут.

-- А магазин до скольких работает?

-- До восьми.

-- Успеем, -- сказал я. -- Если пехотой идти, как раз за полтора часика дотопаем.

-- Пожрать это... -- предложил боцман. -- Столовка ж тут...

-- Столовка не работает, -- отрезала тетка. Она не сводила глаз с боцманского фотоаппарата.

-- А сучок есть в поселке? -- спросил Колька.

-- Сучок бабы наши распили, а спирт должон быть.

-- Так, -- сказал я, прикидывая. -- Спирт у них шесть рублей бутылка. А у нас полтора червонца на троих... Должно хватить.

-- А вы кто будете? -- спросила тетка. -- Может с Холмска, насчет нефти, или как? Бороды у вас такие и ящик этот, смотрю...

-- Какой еще нефти... Моряки мы, -- ответил я. -- А это тебе не ящик, а фотоаппарат.

-- Фотоаппарат? -- удивилась она. -- Что-то я впервые такой вижу.

-- А это заграничный. Для журналов снимают.

-- Сними-ка меня для журнала, -- оживилась тетка.

-- А ты зубы вставь. Без зубов мы не снимаем.

-- Зачем их вставлять? Мужик придет с промысла, снова выбьет...

Мы засмеялись.

-- За что? -- спросил я.

-- А ревнует!

-- Это тебя-то, бабушка? -- ухмыльнулся я.

-- Какая я тебе бабушка, красивый ты мой? -- ответила она весело. -Если драку начнем, не устоять тебе против меня...

-- Ладно, бабуся! -- обиделся я.

Она перелезла через подоконник и подошла к нам.

-- Снимай, и все тут, -- сказала она боцману и поправила гребень в волосах.

-- Давай, Саня! -- поддержал ее Колька. -- Мы в кашалота залезем, а ты щелкнешь всех вместе.

-- Кадра -- порядок, -- согласился Саня.

Челюсти кашалота были разведены до отказа. Мы вошли в него через пасть и разместились внутри, как у бога за пазухой. Саня суетился, устанавливая аппарат на песке, потом он присоединился к нам, и, сделав серьезные рожи, мы уставились в объектив. Но тут треноги стали расползаться, фотоаппарат "поехал" вниз...

-- Нагибайся это... одна кадра! -- закричал Саня таким голосом, словно его резали.