Осень на Шантарских островах

Вокруг плавали шкуры зверей. Бот перевернулся, но не утонул. Это был отличный хабаровский бот с воздушным ящиком, он лежал на воде кверху килем. Виктор Кадде и буфетчик висели на борту, вцепившись руками в киль, а Юрка плавал у другого борта, ничего не видя от брызг, и что-то искал на ощупь рукой... Он или сдурел от страха, или не знал, что делать.

"Не моряк он, чего ему на флоте? -- подумал Сергей. -- Сейчас погибнет ни за грош, а потом я буду виноват..."

Загребая одной рукой, Сергей нащупал на поясе нож, вытащил его из чехла и воткнул в корпус бота с такой силой, что лопнула обшивка и лезвие глубоко вошло в доски. Сергей, подтянувшись на рукояти ножа, схватился за киль, потом, перевесившись через киль, поймал Юрку за волосы и помог ему забраться наверх. Теперь оставалось только выпустить аварийную ракету...

"Все, больше ничего не случится..." -- подумал Сергей. А в следующую минуту накат накрыл его с головой и отбросил от бота, и приливное течение поволокло его.

Полушубок был еще почти сухой и хорошо держал на воде, но Сергей знал, что надо побыстрей сбросить его, пока он не промок. Полушубок был новенький, петли на нем были не расхожены и плотно держали пуговицы, Сергей боролся с ним из последних сил... Он сбросил полушубок, и тот обогнал его и поплыл впереди, разбросав рукава, словно маленький мертвый человек, а Сергей принялся стаскивать сапоги, но пальцы плохо слушались его, и он оставил сапоги в покое.

В глотке пекло от морской воды, и была резкая боль в глазах, а язык затвердел и мешал во рту, но если он мешал, значит, жил и служил ему, а то, что уже не служило, не вызывало боли. Это была кисть левой руки -- на ней жили только часы, и онемение ползло от запястья к локтю. Сапоги тоже не мешали ему, и кровь -- сколько там было литров -- гнала холод к сердцу, но за сердце он не боялся. Он вообще ни черта не боялся, и тут он понял, что утонул, что течение несется над ним, и вынырнул, и увидел звезды над головой -- сознание оставляло его. Но он не понимал этого, он решил, что все дело в ногах да еще в этих проклятых новых сапогах, которые тянут его вниз... "Смотри на звезды, -- говорил он себе. -- Если видишь звезды, значит, ты живой..." И когда прибой выбросил его на берег, он все еще двигал онемевшими руками и упирался сапогами в гальку, он все еще плыл и не верил тишине, но когда открывал глаза, то видел звезды и успокаивался. "Звезды есть заезди, -- думал он. -- Если есть звезды, значит, ты живой и никогда не утонешь..."

Уже совсем рассвело, когда он пришел в себя. Далеко слева Кауфман увидел зверошхуну и решил выйти на траверз ей. Ноги не слушались его, и путалось в голове, он часто садился на землю и глядел прямо перед собой: в его глазах все стояли звезды, и восприятие того, что он видел сейчас, медленно возвращалось к нему.

Он видел глубокий урез морского берега -- ровный твердый песок, полосу крупной гальки и бревна. Прилив ушел, но в выдолбах каменных плит осталась вода, на песке валялся высохший скелет краба. За галечным плесом начиналось болото. Сергей шел по белому выгоревшему мху, который был усеян водянистой морошкой и ягодным пометом медведя. Болото расширялось и постепенно переходило в луг, трава доставала до горла, над ней качались зонты дикого укропа, а дальше трава была скошена до самого леса, и сквозь редкие деревья синел воздух.

Лес поднимался по обе стороны распадка. Это был крепкий листвяк, кривой от ветра. Понизу он был покрыт листом голубики -- алым, словно свежая кровь, и низкорослыми рябиновыми кустами. С лиственниц летели по воздуху желтые иглы, утки нескончаемым потоком проносились над головой Сергея. Он увидел неглубокую речку, которая таилась в траве, и пошел по ней, разбрызгивая сапогами воду, а потом ему стало тяжело идти, течение убыстрялось с каждым шагом, он услышал шум и поднял голову -- речка лилась высоко вверху, разбиваясь на водопады, и он видел, как форель, выскакивая из воды, падала через порог и исчезала в водовороте.

Наверху стоял сарай, срубленный из неочищенных толстых бревен. Возле сарая лежали перевернутые нарты, а через пустой, вытоптанный конскими копытами двор была прокопана траншея для копчения рыбы. Сергей потянул ворота и заглянул вовнутрь -- там висели хомуты на жердях и косы, лежали рассохшиеся колеса, а по земляному полу было разбросано свежее сено -видно, охотник приезжал из Аян косить, подумал Сергей, -- а в углу тускло блестело ружье.

Это была ржавая двустволка двадцатого калибра с вертикально спаренными стволами, без ремня. Сергей повертел в руках, потом попробовал перегнуть в стволе -- ничего не получилось.

"Чем оно заряжено? Пулей? Картечью?" -- Он почему-то не мог поверить, что в стволах ничего не было.