Осень на Шантарских островах

Борис Иванович умело подвел бот к намеченному для высадки месту и развернул его по гребню волны, крепко обхватив руками румпальник. Прибой обрушился на корму -- бот, словно пуля, вошел в узкий, шириной в сажень, проход между осохшими камнями, дернулся на якоре, но волна тут же ушла из-под него, и бот бессильно упал на берег, зарываясь бортом в намытую гальку. Промысловики попрыгали из него и быстро отволокли бот выше по берегу, чтоб его не утащило в море. Здесь было устье реки, забитое галькой и валунами. Промысловики пересекли устье и морским берегом направились в обход острова. Выветренные каменные столбы в 300-400 футов высотой окружали их, из расщелин извергалась сдавливаемая прибоем вода, далеко впереди слышался шум птичьего базара. Моряки лязгали дубинами, сталкивались один с другим в темноте, переругивались вполголоса. Нога неожиданно нащупывала обрывистый край расщелины, впереди идущие наобум прыгали через нее, не зная, достигнут противоположного края или нет, задние устремлялись за ними, не выжидая, -все торопились побыстрей добраться до лежки тюленя.

Сынуля как будто не вполне понимал, что он на земле, -- его неожиданно замутило после морской болтанки. К тому же он не умел ходить по камням и сейчас был больше обеспокоен тем, чтоб не отстать от остальных. Еще отвлекала боль в руке: прыгая с бота, он в спешке столкнулся с матросом и порезался о лезвие ножа, который у того вылез при толчке из ножен. Сынуля то и дело зализывал на ходу рану языком, но боль не утихала, и, не выдержав, он свернул к ручейку, шум которого раздавался в нескольких шагах. Он опустился на колено и сунул в воду порезанную руку, но ее отбросило в сторону и будто ошпарило кипятком -- такой холодный и быстрый был этот ручеек. Тогда Сынуля лег животом на валун: пришла фантазия хлебнуть из ручья, но у него так рвануло во рту, что он чуть не задохнулся... Он пригладил мокрой рукой волосы и поднялся довольный -- будто поиграл с кем в веселую игру...

"Ручеек здесь есть, -- удовлетворенно подумал Сынуля. -- Видно, и березы есть, подсолнухи... Может, и грибоварня какая-нибудь..." Он вспомнил, как однажды их с Танькой застал на охоте дождь и они бежали от него в березовую рощу, а дождь был такой сильный, что мешал бежать, впереди ничего не было видно, они натыкались на деревья и вымокли до нитки, пока вскочили в пустую грибоварню.

В грибоварне было темно и горячо от парного духа ливня.

Им было видно в открытую дверь, как хлещет дождь, и слышно, как он стучит по днищам лодок, которые были прислонены к стене грибоварни; березы туманно белели на лугу, а между березами всходило солнце, оранжево окрашивая все вокруг, -- солнце было таким близким, что, кажется, до него можно было достать из рогатки... Танька, повернувшись к нему голой спиной, отжимала мокрое платье, а он разрядил ружье и, оглянувшись, опустился на березовый чурбак, который лежал у двери. Чурбак вдруг дернулся под ним, загремел колокольчиком и, взбрыкивая кучерявыми от росы ногами, припустил к деревне... Это был маленький теленок, черно-пестрый, будто родившийся от этого леса, и Сынуля растерянно смотрел на него и на деревья, не веря своим глазам: ему вдруг показалось, что это были не просто теленок и не просто березы, а будто только что он был свидетелем какой-то удивительной тайны, которую ему во веки веков не дано разгадать...

-- Я думал, ты свалился куда-нибудь, -- сказал, подходя, помощник. -Ты чего?

-- Я сейчас... -- заторопился Сынуля. -- Ручей тут... подсолнухами пахнет...

-- Подсолнухами? -- удивленно переспросил помощник. -- Больной ты, что ль? -- засмеялся он.

-- Здоровый я, -- обиделся Сынуля.

-- А я как больной сейчас, -- признался помощник. -- Вот так всегда у нас: приходим к земле -- темно, уходим -- темно, будто во сне все это...

-- А мне знаешь чего сегодня приснилось? -- спохватился Сынуля.

-- После расскажешь... -- Штурман глянул вверх: -- Небо заволокло, рассвет будет небыстрый... Ну, пошли...

...Гора Мухтеля, опоясанная низкорослым лесом, была уже в каких-нибудь трехстах шагах. Здесь морской берег поворачивал, косо восходя на широкий галечниковый гребень, за которым и было лежбище. Промысловики, подтягивая дубины, по-пластунски поползли под уклон, на ходу освобождаясь от ватников. В воздухе били крыльями птицы, закладывал уши неумолчный гул птичьего базара. Он был на вершине горы, и сверху на ползущих сыпались помет и перья, которые забрасывало ветром. Достигнув гребня, они осторожно глянули вниз -широкая тень, падающая от горы, скрывала верхнюю часть лежки, а на открытой стороне зверя не было, лишь тускло блестела укатанная галька...

-- Неужто ушел тюлень? -- испугался Борис Иванович.

-- Куда ему идти? Море вон как штормит -- не его погода, -- возразил помощник.

-- Где ж он тогда?

-- А хрен его знает!

-- Езус Маруся! Такое место -- хоть самому ложись...

-- Вон они... -- ошалело проговорил Сынуля. -- Вон они -- ползут!