Осень. Подглядывающий (СИ)

Заявление на увольнение я послала декану по почте еще вчера, поэтому сегодня ожидала только положительный ответ. Придется постараться, чтобы сдать все дела поскорее, но меня никогда не страшил сверхурочный труд. В конце концов, семестр только начался, и на кафедре всегда найдется человек, которому можно поручить пару групп сверху.

- Ты уже видела сегодня декана? – спросила я, словно не слышала вопроса.

- Он на совещании у ректора, - в голосе послышалось разочарование, и коллега вернулась на свое место.

Что волновало их больше? Каков Марк Леонов в постели или где мы это делали? Не в университете же? Или все-таки в университете?

Я взяла самый яркий желтый платок из всех, что имелись в гардеробе Марго, – канареечный, с легким красноватым отливом, в зависимости от того, как смотреть. Он был словно моей вывернутой изнанкой, где умещались правда и ложь одновременно. А еще он скрывал след от ожога.

- Скажи, - передо мной материализовалась пачка чистой бумаги. – Это правда, что он собрался бросить жену и уйти к тебе?

Я расхохоталась так, что заболело под ребрами, и от моего хохота дрогнули даже стены.

Марк караулил меня. Его всегда раздражало, если я не отвечала на звонки или электронные письма, а зайти просто так на кафедру под предлогом поздороваться, он теперь не мог. Я знала, что мы обязательно встретимся, поэтому не стремилась прятаться, но когда он неожиданно напал со спины, испугалась. Напал – по-другому это было нельзя назвать. Дождавшись, когда я выйду в опустевший коридор, он втолкнул меня в копировальную и захлопнул дверь.

- Отпусти, - попросила я, когда он без лишних слов облапал мое лицо, шею и запустил ладонь под блузку. – Мне больно.

- Это ничего, - зашептал он мне в ухо. – Это пройдет.

- Твоя жена хорошо постаралась, чтобы оставить свой след. Как и ты. Только я никак не пойму, почему вам обоим понадобилось для этого именно мое тело.

Он думал, что его поцелуи имеют такую же живительную силу, как и слова, которыми привык управлять настолько, что никогда не встречал отказа. Но то ли я внезапно прозрела, то ли просто измучилась от его ласк, скользящие по шее губы показались мне ледяными.

- Все хорошо. – Он завозился с узлом на платке. – Она успокоится, и все будет, как раньше.

- Нет.

- Через неделю семинар по психологии в Варшаве, ты поедешь со мной. Хочешь – будем жить в одном номере, как муж и жена. Я выброшу телефон, и нас никто не потревожит. Только ты и я.

Он не отключал телефон, даже когда его жена улетала туда, где разница во времени не позволяла ей звонить, когда вздумается. И про совместный номер врал – потому что никогда не позволял себе расслабиться настолько, чтобы нас могли заподозрить в интрижке. «Моя секретарша», «Моя личная помощница», «Моя коллега» – так меня знали те его знакомые, которые видели нас в ресторанах. Никаких объятий и прикосновений, пока не закрывалась дверь, будь то кладовки, уборной или моей квартиры. Только там он был готов сбросить шкуру праведника и подмять под себя мое тело вместе со всеми принципами и чувствами.

- Нет.

- Чего ты хочешь? Довести меня? – Пальцы, секунду назад ласкавшие, сжались.

- Я хочу, чтобы ты сделал свою жену беременной, вставил на место мозги и зажил счастливой, полноценной, семейной жизнью. Хватит разрушать все вокруг. Мир не поле для твоих личных экспериментов.

Он рассмеялся, припадая мне на плечо, но когда удушливый хрип прошел, прикусил кожу прямо через блузку. Я рванулась, только держал он всегда крепко.

- Сказал же: все будет хорошо. Что еще тебе нужно?

- Оставь меня в покое.

- Даже так?

Одной рукой он дернул юбку вверх, на ощупь пробираясь по синякам, как по протоптанной заранее дорожке. Он всегда знал, куда нажать, чтобы исправить любую мою попытку иметь собственное мнение. Только боль на этот раз была сильнее, чем страсть, чтобы я могла потонуть в возбуждении, прощая за вытертые о душу ноги.

- Нет.

- Я люблю тебя.

- Нет. Оставь меня в покое.

- Сука! – Не разжимая рук, он тряхнул меня, еще сильнее вдавливая в один из копировальных аппаратов. Слишком высоко, чтобы повалить плашмя, как на стол, на котором он тоже любил брать меня, как любую из принадлежащих ему вещей. Зато достаточно, чтобы приглушить мысли очередной пыткой.

Но я справилась:

- Нет, Марк. Все кончено, просто смирись.

Внезапно он ослаб, опускаясь на меня, словно на разобранную постель. Его влажные волосы почти приятно провели по разгоряченному, искусанному плечу, но тяжесть рук и ног была мне не посильна. Дыхание на груди все еще оставляло рваный узор, однако из ожесточенного превратилось просто в усталое.

- Мне жаль, но ничего не получится. – Я погладила его по затылку, как маленького, а сама едва удерживалась, чтобы не упасть. – Правда, жаль.