Осень с детективом

А он сообщил ей, что нарыть чего-либо негативного на страховую компанию ему не удалось. Все у них хорошо. Никаких видимых проблем и тем более долгов нет.

– Однако выплачивать деньги Васильевой они не собираются, – заметила Мирослава.

– Придерживаются буквы закона, – повел плечами Миндаугас.

Но Волгина не согласилась с этим и констатировала:

– Жмотничают!

– Я вижу, что вам доставит особое удовольствие заставить их раскошелиться, – улыбнулся Морис.

– Точно! – ответила она с воодушевлением.

На следующий день Мирослава решила навестить подругу Марии Евгеньевны Ивановой Евдокию Семеновну Калинину.

С ней она предварительно созвонилась и объяснила, что она детектив и работает на правнучку ее подруги, спросила, можно ли прийти.

– Да, конечно, – живо откликнулась Калинина.

И вот завтра наступило, хотя и принято считать, что оно никогда не наступает. Наступает и еще как! Просто при этом оно превращается в сегодня.

Мирослава позвонила в дверь Калининой за три минуты до назначенного времени. Дверь ей открыли сразу. И детектив поняла, что подруга Ивановой ждала ее, и даже с некоторым нетерпением.

Не успела Мирослава переступить порог и представиться, как женщина сразу же сказала:

– Проходите в комнату. Разуваться не нужно.

– У меня бахилы.

– Ну если только так.

Вскоре они сидели в небольшой уютной комнате, окна которой были занавешены старомодными шторами. Квадратный стол был накрыт плюшевой скатертью ярко-желтого цвета. На столе стояла ваза с сухими гортензиями, так называемый зимний букет.

Глядя на этот милый интерьер, неплохо чувствующий себя в современном мире супертехнологий, Мирослава чувствовала успокаивающую атмосферу ускользнувшего века.

Калинина, в силу ее возраста и заложенных еще в советское время представлений об уюте, навряд ли захочет перемен.

Мирослава вынырнула из своих мыслей и проговорила:

– Евдокия Семеновна, я хотела бы поговорить с вами о вашей подруге…

– О Машеньке, – да, я понимаю, – кивнула Калинина, – но боюсь, что мне нечего будет добавить к тому, что вам рассказала Дашенька.

– Откуда вы знаете, что рассказала мне Даша?

– Я догадываюсь. Более пристрастного человечка, в хорошем смысле этого слова, чем Дашенька, по отношению к Машеньке не было. Может быть, вы помните такого замечательного поэта, как Михаил Юрьевич Лермонтов? – Женщина посмотрела на Мирославу со смесью надежды и опасения.

– Конечно, помню, – кивнула Мирослава.

– Так вот, у него есть такие строки: «Ночь тиха. Пустыня внемлет богу, и звезда с звездою говорит».

– «Выхожу один я на дорогу», – машинально проговорила детектив.

– Так вот, Маша и Даша как эти звезды. Они могли молчать, а их души говорили друг с другом. Это я о том, насколько они были близки. Вы понимаете меня?

– Да, – ответила Мирослава. И задала вопрос, который мог показаться Евдокии Семеновне неуместным: – У Марии Евгеньевны ведь была еще кроме Даши Алена.

Судя по возгласу Калининой, он ей таковым и показался.

– Вы говорите об Алене Петельновой?

– Да.

– Ну какая же Алена Машеньке внучка? Она племянница жены ее покойного внука. Не более того.

– Но ведь именно Алена была рядом в Марией Евгеньевной, когда ей стало плохо.

– Волею случая, да, – со вздохом ответила Калинина и пояснила:

– Алена, конечно, бывала у Маши. А тут Дашеньке приспичило уехать. – В голосе Калининой прозвучало осуждение. Она тотчас спохватилась и поправилась: – Я, конечно, понимаю, что Дашенька устала и ей нужно было отдохнуть. Только время она выбрала неподходящее.

– То есть?

– Маша была в таком возрасте, что прихватить ее могло в любое время.

– Мария Евгеньевна могла прожить еще не один год, и Даша не могла постоянно находиться с ней рядом. Тем более что Иванова особо и не жаловалась на здоровье.

– Вы правы, – нехотя согласилась Евдокия Семеновна. – Самое нелепое, что меня тоже не было в это время в городе.

– А где же вы были?

– Я ездила на две недели в Феодосию.

– Хорошо отдохнули?

– Да, очень! Погода была великолепная, вода в море теплая, как парное молоко. – На лице Калининой разгладились, казалось бы, все морщинки, губы тронула лучистая улыбка, нашедшая свое отражение и в посветлевших глазах женщины. Но она вспомнила о потере подруги и снова помрачнела.

– Свое лекарство вы забирали с собой? – спросила Мирослава.

– Да, последнюю пачку. И еще на отдыхе спохватилась, что таблетки-то последние, а рецепт, растяпа, дома оставила.

– И что же вы сделали?

– Позвонила Маше, сказала, где лежит рецепт, и попросила ее купить мне лекарство, чтобы по приезде по аптекам не бегать.

– Как же она без вас могла войти в вашу квартиру?

– У Маши были ключи. Она приезжала без меня поливать цветы, видите, у меня их сколько. – Она кивнула на подставки с цветами.

Мирослава кивнула и спросила:

– Выходит, что Мария Евгеньевна купила лекарство по вашему рецепту?

– Выходит, – тоскливо отозвалась Калинина. – Получается, что я во всем и виновата! – вырвалось у женщины.

– Не думаю, что в этом есть ваша вина, – тихо проговорила детектив.

– Но я даже представить себе не могу, как Маша могла перепутать лекарства! – точно не слыша ее, воскликнула Калинина.