Осень Средневековья

В праздничной и парадной одежде над всеми прочими цветами господствует красный. От этой багряной эпохи никто, впрочем, и не мог бы ожидать ничего иного. Торжественные выходы государей нередко полностью выдержаны в красном[1208]. Наряду с этим становится повсеместной праздничная одежда преимущественно белого цвета. При составлении цветовых сочетаний возможны самые разнообразные комбинации: синий – с красным или фиолетовым. На одном праздничном представлении, которое описывает Ля Марш, в entremets девушка появляется в шелковом фиолетовом платье верхом на иноходце, покрытом попоной из голубого шелка; лошадь ведут трое юношей в ярко-красном шелку и в зеленых шелковых шапочках. Рыцари ордена Дикобраза, учрежденного Людовиком Орлеанским, облачены в камзолы фиолетового сукна и голубые бархатные плащи с карминной атласной подкладкой[1209]. Особое пристрастие к сумрачно-пылающим и приглушенно-пестрым цветовым сочетаниям не вызывает сомнений.

Черное, особенно черный бархат, явно знаменует гордое, мрачное величие, столь любимое этой эпохой, высокомерное обособление от веселой пестроты, которая царила вокруг. Филипп Добрый, простившись с годами своей юности, всегда одет в черное, так же как и его свита; его лошади тоже убраны черным[1210]. Цвета короля Рене, стремившегося более ревностно подчеркивать знатность и утонченность, – серый, белый и черный[1211].

Меньшее место, которое занимают синий и зеленый цвета, по-видимому, нельзя объяснить как исключительное выражение непосредственного ощущения цвета. Среди всех прочих цветов прежде всего зеленый и синий обладали особым символическим смыслом, и значение их повышалось тем, что как цвета одежды они почти совершенно не применялись. Ведь оба они являлись цветами любви: зеленый – влюбленности, синий – верности[1212]. Или, лучше сказать, они-то и были, собственно, цветами любви, тогда как к другим цветам могли прибегать для выражения символики куртуазной любви только от случая к случаю. Дешан говорит о влюбленных:

                   Li uns se vest pour li de vert,
                   L’autre de bleu, l’autre de blanc,
                   L’autre s’en vest vermeil com sanc,
                   Et cilz qui plus la veult avoir
                   Pour son grant dueil s’en vest de noir[1213]

.

                   Одет в зеленое один,

                   Тот – в синее, того – любовь
                   Одела в алое, как кровь;
                   Кто ж страсть не в силах превозмочь,
                   От скорби в черном весь, как ночь.

Зеленый цвет был преимущественно цветом юной любви, полной надежд:

                   Il te fauldra de vert vestir,
                   C’est la livrée aux amoureulx[1214]

.

                   Зеленым облеки себя,

                   Сиречь одеждою влюбленных.

Поэтому и странствующий рыцарь должен одеваться в зеленое[1215]. Синий цвет одежды влюбленного свидетельствует о его верности; у Кристины Пизанской дама отвечает влюбленному, указывающему ей на свою одежду синего цвета:

                   Au bleu vestir ne tient mie le fait,
                   N’à devises porter, d’amer sa dame,
                   Mais au servir de loyal cuer parfait
                   Elle sans plus, et la garder de blasme
                  …Là gist l’amour, non pas au bleu porter,
                   Mais puet estre que plusieurs le meffait
                   De faulseté cuident couvrir soubz lame
                   Par bleu porter…[1216]

                   Одежды синий цвет не убедит,

                   Равно как и девиз, в любови прочной;
                   Но кто душою предан и хранит
                   Честь дамы сердца от хулы порочной,
                  …Не в синем хоть, любовью дорожит,
                   Неверный же, который все грешит,
                   Скрывает грех одеждою нарочной,
                   Облекшись в синее…

Здесь, видимо, вместе с тем кроется объяснение, почему синий цвет – используемый из лицемерных побуждений – стал также обозначением неверности и почему вследствие трансформации его начали относить не только к неверным, но и к обманутым. De blauwe huik [Синим плащом] именуют по-нидерландски неверную жену, тогда как французское выражение cote bleu [синяя юбка] обозначает жертву супружеской измены:

                   Que cils qui m’a de cote bleue armé
                   Et fait monstrer au doy, soit occis[1217]

.

                   Кто коттой синею меня снабдил,

                   Что тычет всяк перстом, пусть он умрет.