Осень Средневековья. Homo ludens. Эссе (сборник)

Наиболее распространенная и гораздо более пагубная форма нынешних суеверий лежит не в постоянной готовности допущения таинственных взаимосвязей²⁹ и не в обращении к той или иной псевдонауке, но полностью в сфере чисто рационального мышления и доверия к подлинной науке и технике. Такова вера в целесообразность современных войн и их средств.

Без сомнения, был долгий период, когда войне придавали довольно высокую степень целесообразности. Восточному царству далекой древности, которое истребляло своих врагов, не требовалось беспокоиться о том, что Переднюю Азию это могло в конце концов превратить в пустыню. Европейская история также знает определенное число оборонительных войн и некоторые наступательные, которые, без сомнения, могут быть названы целесообразными. Но гораздо большее их число лишь с большим трудом можно было бы подвести под понятие целесообразности. Вспомним Столетнюю войну, войны Людовика XIV, наполеоновские войны, целесообразность которых была сведена на нет Лейпцигом и Ватерлоо^46*. Почти во всех этих случаях целесообразность ограничивается непосредственным результатом. Конечные цели войны: мир и безопасность – всегда являются результатом, собственно, не самих военных действий, а истощения сил.

По мере того как оружие становится все более эффективным и страны, которые могут вести войну, в интересах собственного существования все более вынуждены поддерживать мирные взаимоотношения, целесообразность войны снижается. Переход от наемной армии к призыву и всеобщей воинской повинности означает гигантский шаг в сторону нецелесообразности войн. Ведь тогда потери в живой силе значительно возрастают. С появлением огнестрельного оружия положение снова меняется. Можно сказать, что начиная с этого момента и вплоть до конца XIX в. целесообразность войн повышалась. Но с постоянно возрастающей силой взрывчатых веществ она вновь резко снижается. Ибо не только конечный итог потерь будет настолько велик, что для обеих сторон, победителей и побежденных, исчезает всякий полезный эффект, но уже в ходе самой военной кампании, если с обеих сторон участвуют до некоторой степени равные силы, затраты и потери перевешивают непосредственный выигрыш. Всякое военное средство обладает определенной эффективностью до тех пор, пока его нет у противника, и не дольше. Это касается как взрывчатых материалов, так и всех прочих чудес, созданных для ведения войн, будь то железобетонные сооружения, подводные лодки, авиация и радиоприборы. Всякий успех, которого они добиваются, только кажущийся, и значение его кратковременно, а то и вовсе ничтожно. Разве гигантские броненосцы времен Мировой войны не были всего лишь амулетом на шее Британии? К чему привело героическое мужество, потеря множества юных жизней, а также надругательства над правами и жестокости подводной войны, как не к затягиванию всей этой бойни!

Современной войны мир больше не вынесет. Она его искалечит. Она не принесет умиротворения. Ибо дух народов настолько задействован и к тому же настолько отравлен, что всякая война оставит после себя невыразимо возросшую меру ненависти. Конечные результаты Мировой войны могли быть почти продиктованы победителями. Мудрость государственных мужей была собрана воедино. И что она породила? Право резать по живому – и новые осложнения, еще более неразрешимые, чем раньше; бремя нищеты и одичание в будущем! Легко нам поносить глупость Версаля. Можно подумать, что победа другой стороны принесла бы с собой более мудрых людей и более разумные действия!

Все это означает – сеять зубы дракона. Создают с помощью высших достижений науки и техники и, затрачивая все средства, сухопутные, морские и воздушные силы, страстно надеются (во всяком случае, большинство), что все это не понадобится. С точки зрения целесообразности это называется «выкрасить – и выбросить».

Продолжающаяся вера в целесообразность войны – в самом буквальном смысле суеверие, пережиток прошлых периодов культуры. Возможно ли, чтобы такой человек, как Освальд Шпенглер, в сочинении Jahre der Entscheidung [Годы решения], строил свои фантазии на суеверии! Что за беспочвенная романтическая иллюзия – эти его Цезари с их героическими отрядами профессиональных солдат! Как будто современный мир, если его вынудит необходимость, стал бы ограничивать себя в использовании всех своих сил и средств!

Перед моим взором снова встают увиденные мною на стенах и хижинах при входе в одну китайскую деревеньку полоски красной бумаги с изречениями, которые должны были оберегать от всяких злосчастий. Чувство безопасности – вот что, без сомнения, несли они жителям. Да и что такое безопасность, как не чувство? – А как практично, как дешево! И насколько целесообразнее, чем наши миллиардные расходы, которые никакого чувства безопасности не приносят. И почему мы называем первое суеверием, а второе политической осмотрительностью?