Осень Средневековья. Homo ludens. Эссе (сборник)

Мы знаем: нынешний мир не может вернуться на свой прежний путь. Нам это стало ясно, как только мы обратились мыслью к произведениям науки, философии и искусства. Мысль, формотворчество должны и дальше бесстрашно идти по пути, следовать по которому их вынуждает дух. Но не иначе обстоит дело с техникой, ее гигантским механизмом и со всем экономическим, социальным и политическим аппаратом. Немыслимо, чтобы путем намеренного вмешательства захотели или смогли ограничить всепроникающий механизм распространения знаний, то есть народного образования, прессы, книжной продукции, или же захотели или смогли воспрепятствовать новым возможностям транспорта, техники и использования природных ресурсов.

И тем не менее: перспектива предоставленного своей собственной динамике мира культуры, неизменно растущего овладения природой и всепроникающей и все более прямолинейной публичности представляет собой скорее устрашающую картину, нежели то, что содержало бы в себе обещание очищенной, восстановленной и возросшей культуры. Это вызывает лишь представления о невыносимом угнетении и порабощении духа. Уже давно перспективы продолжающей разворачиваться нашей цивилизации ставят перед нами горький вопрос: не является ли переживаемый нами культурный процесс процессом варваризации?

Под варваризацией можно понимать культурный процесс, при котором достигнутое духовное состояние высокой ценности постепенно заглушается и вытесняется элементами более низкого содержания. Не будем останавливаться на вопросе, противостоят ли друг другу носители более высокой – и более низкой культуры столь же неизбежно, как элита – и масса. Во всяком случае, чтобы иметь возможность устанавливать такую полярность, нужно освободить термины элита и масса от их социального базиса и рассматривать их только в духовном смысле. Именно так поступил Ортега-и-Гассет в Rebelión de las masas [Восстании масс].

Из прошлого нам, собственно, хорошо известен только один пример всеобщей и полной варваризации: гибель античной культуры в Римской империи. Сравнение, однако, как мы уже говорили в самом начале, осложняется существенным различием обстоятельств. Прежде всего, тот, прежний, культурный процесс длился почти пять столетий. Кроме того, его осложняли явления, которые сейчас кажутся уже слишком далекими. Внутренняя варваризация античного мира была обусловлена следующими тремя факторами: во-первых, окостенением функций государственного организма и, как следствие, – ослаблением границ империи и, в конце концов, вторжением и господством чужих народов. Во-вторых, упадком хозяйственной деятельности до все более низкого уровня. В-третьих, появлением более высокой формы религии, для которой прежняя культура стала в основном безразлична и которая благодаря прочной организации переняла властные функции регулирования духовной жизни. Ни технический упадок, ни религиозный подъем в нынешнем культурном процессе практически не наблюдаются.

Бастионы технического совершенства и экономической и политической эффективности ни в коей мере не ограждают нашу культуру от наступающей варваризации. Всеми этими средствами может пользоваться и варварство. В сочетании с этими совершенствами варварство становится только более мощным и более тираническим.