Осень Средневековья. Homo ludens. Тени завтрашнего дня

Историческая секция парижского Centre international de synthèse [Международного центра синтеза]^82* на протяжении последних трех лет работает над проектом, который должен привести к составлению Vocabulaire historique, destiné à définir rigoureusement les termes dont se servent les historiens et à fixer, autant que possible, les notions fondamentales de leur science [Исторического словаря, предназначенного дать строгое определение терминов, употребляемых историками, и установить, насколько это возможно, основные понятия их науки]. Обсуждая на заседаниях Центра каждое слово, включенное в рассмотрение, предполагается в конечном счете достичь по возможности наибольшего единства научных понятий. Можно сомневаться, способна ли историческая терминология выдержать такую степень точности своих дефиниций, а также приведут ли к желаемым результатам подобные обсуждения во время сухих симпозиумов. Бесспорно однако, что отчеты о заседаниях, регулярно публикуемые в качестве приложений к Revue de synthèse historique³⁸, содержат ценные научные сведения относительно ряда исторических терминов. Уже на первом заседании, в феврале 1926 г., где вступление делал польский историк Оскар Халецкий³⁹, было предложено рассмотреть периодизацию, а затем и термин «Moyen âge» [«Средневековье»]; в дискуссии среди прочих принимали участие Николас Йорга, Рудольф Айслер, Анри Берр, Леон Каэн, Люсьен Февр – достаточно для доказательства того, сколь многогранным было обсуждение рассматривавшихся вопросов.

Совершенно ясно, что существует жизненная потребность в наличии хорошо обоснованных и точно определенных терминов для обозначения исторических периодов. Это необходимо для понимания истории во всех ее меняющихся фазах. Трёльч, как мы видели, считает периодизацию подлинным выстраиванием истории как науки. Но стоит попытаться дать точное определение названия исторического периода – и тут же выясняется, что чем больше выигрывает термин типологически, тем менее он пригоден хронологически. Устанавливая временное разграничение и графически рассматривая временные периоды как отдельные отрезки непрерывной прямой, мы поступили бы так, как если бы нам захотелось ломтики пикши сделать предметом рассмотрения зоологии. Гораздо надежнее говорить о средневековой культуре, нежели о Средневековье. Концепция средневековой культуры выстраивается из целого ряда более или менее согласующихся представлений: среди прочего это феодализм, рыцарство, быт монастырей, схоластика и многое другое. Все самое яркое сконцентрировано здесь около 1200 г. Шпангенберг справедливо полагает, что крупными культурными достижениями бывает отмечена скорее середина, нежели начало того или иного периода. Поэтому границы Средневековья как временной протяженности, по сути, теряются, уходя в Античность и в Новое время. Если взять графический образ, то приемлемому представлению об историческом периоде отвечает не разделенная на отрезки прямая, но некоторое число неравновеликих окружностей, центры которых неупорядоченно группируются вблизи друг от друга, причем окружности эти в нескольких точках пересекают одна другую, так что целое, при взгляде со стороны, являет собою нечто вроде «кластера», или грозди. Для многих, однако, представление о ходе времени и направленном движении прогресса, выраженное с помощью подобной фигуры, покажется далеко не достаточным.

Анри Се отвергает сам принцип периодизации как несовместимый с понятием эволюции. Только представление о циклическом ходе событий, говорит он, позволило бы подразделять их в соответствии с реальной действительностью, – но подобная концепция, по его мнению, уже вышла из моды и в лучшем случае может быть приложима лишь к некоторым фазам истории Востока⁴⁰. Однако такое циклическое или, скажем, ритмическое деление и объяснение хода истории в последнее время вновь стали подвергать многостороннему обсуждению⁴¹.