Осень Средневековья

В праздничной и парадной одежде над всеми прочими цветами господствует красный. От этой багряной эпохи никто, впрочем, и не мог бы ожидать ничего иного. Торжественные выходы государей нередко полностью выдержаны в красном1223. Наряду с этим становится повсеместной праздничная одежда преимущественно белого цвета. При составлении цветовых сочетаний возможны самые разнообразные комбинации: синий – с красным или фиолетовым. На одном праздничном представлении, которое описывает Ля Марш, в entremets девушка появляется в шелковом фиолетовом платье верхом на иноходце, покрытом попоной из голубого шелка; лошадь ведут трое юношей в ярко-красном шелку и в зеленых шелковых шапочках. Рыцари ордена Дикобраза, учрежденного Людовиком Орлеанским, облачены в камзолы фиолетового сукна и голубые бархатные плащи с карминной атласной подкладкой1224. Особое пристрастие к сумрачно-пылающим и приглушенно-пестрым цветовым сочетаниям не вызывает сомнений.

Черное, особенно черный бархат, явно знаменует гордое, мрачное величие, столь любимое этой эпохой, высокомерное обособление от веселой пестроты, которая царила вокруг. Филипп Добрый, простившись с годами своей юности, всегда одет в черное, так же как и его свита; его лошади тоже убраны черным1225. Цвета короля Рене, стремившегося более ревностно подчеркивать знатность и утонченность, – серый, белый и черный1226.

Меньшее место, которое занимают синий и зеленый цвета, по-видимому, нельзя объяснить как исключительное выражение непосредственного ощущения цвета. Среди всех прочих цветов прежде всего зеленый и синий обладали особым символическим смыслом, и значение их повышалось тем, что как цвета одежды они почти совершенно не применялись. Ведь оба они являлись цветами любви: зеленый – влюбленности, синий – верности1227. Или, лучше сказать, они-то и были, собственно, цветами любви, тогда как к другим цветам могли прибегать для выражения символики куртуазной любви только от случая к случаю. Дешан говорит о влюбленных:

Li uns se vest pour li de vert,
L’autre de bleu, l’autre de blanc,
L’autre s’en vest vermeil com sanc,
Et cilz qui plus la veult avoir
Pour son grant dueil s’en vest de noir1228

.

Одет в зеленое один,

Тот – в синее, того – любовь
Одела в алое, как кровь;
Кто ж страсть не в силах превозмочь,
От скорби в черном весь, как ночь.

Зеленый цвет был преимущественно цветом юной любви, полной надежд:

Il te fauldra de vert vestir,
C’est la livrée aux amoureulx1229

.

Зеленым облеки себя,

Сиречь одеждою влюбленных.

Поэтому и странствующий рыцарь должен одеваться в зеленое1230. Синий цвет одежды влюбленного свидетельствует о его верности; у Кристины Пизанской дама отвечает влюбленному, указывающему ей на свою одежду синего цвета:

Au bleu vestir ne tient mie le fait,
N’à devises porter, d’amer sa dame,
Mais au servir de loyal cuer parfait
Elle sans plus, et la garder de blasme
…Là gist l’amour, non pas au bleu porter,
Mais puet estre que plusieurs le meffait
De faulseté cuident couvrir soubz lame
Par bleu porter…1231

Одежды синий цвет не убедит,

Равно как и девиз, в любови прочной;
Но кто душою предан и хранит
Честь дамы сердца от хулы порочной,
…Не в синем хоть, любовью дорожит,
Неверный же, который всё грешит,
Скрывает грех одеждою нарочной,
Облекшись в синее…

Здесь, видимо, вместе с тем кроется объяснение, почему синий цвет – используемый из лицемерных побуждений – стал также обозначением неверности и почему вследствие трансформации его начали относить не только к неверным, но и к обманутым. De blauwe huik [Синим плащом] именуют по-нидерландски неверную жену, тогда как французское выражение cote bleu [синяя юбка] обозначает жертву супружеской измены:

Que cils qui m’a de cote bleue armé
Et fait monstrer au doy, soit occis1232

.

Кто коттой синею меня снабдил,

Что тычет всяк перстом, пусть он умрет.