Осень в Пекине

— Не могу пока. Я еще люблю ее, мне нравится с ней спать.

— Молчи, — сказал Анжель.

— Я пойду доделывать расчеты. Лопух ты все-таки. Смотри, сколько красивых девок кругом.

— Да ну их. И без них тошно.

Анна сжал ему плечо своей сильной рукой.

— Иди пройдись, — сказал он. — Подыши, проветрись. Отвлекись немного.

— Я и хотел пройтись, — сказал Анжель. — Это ты отказался. А думать о другом я все равно не могу. Она так изменилась.

— Да вовсе нет. Просто она лучше поняла, что надо делать в постели.

Анжель шумно вздохнул, повернулся и пошел прочь. Анна засмеялся, потом открыл дверь и вернулся в свой кабинет.

II

Увязая ногами в горячем песке, Анжель чувствовал, как песчинки забиваются в плетеные сандалии и просачиваются у него меж пальцев. В ушах все еще звучали слова Анны и его голос, а перед глазами стояло нежное и свежее лицо Рошель, склоненное над пишущей машинкой, тонко очерченные дуги ее бровей и блестящий рот.

Далеко впереди ровной полосой ложился на землю первый черный луч, пересекая пустыню четкой линией, которая послушно и упрямо следовала движению вздымающихся и опадающих дюн. Анжель шел насколько мог быстро, теряя на зыбких подъемах несколько сантиметров при каждом шаге, стремительно скатываясь с горбатых спусков. Он испытывал физическое наслаждение от того, что первым прокладывал след по девственно-желтой тропе. Боль его понемногу стихла; ее впитала пористая чистота окружавшей его всепоглощающей пустыни.

Темная полоса приближалась; она вставала нескончаемой тускло-голой стеной, еще более притягательной, чем подлинная тень; это было скорее внезапное и полное прекращение света, непроницаемая, густая пустота, окончательное, непоправимое нарушение целостности пространства.

Еще несколько шагов, и он окажется за чертой. Вплотную приблизившись к черной стене, Анжель нерешительно вытянул руку. Рука исчезла из пределов видимости, и он ощутил холод неведомого мира. Не колеблясь более, он вошел в него весь, будто нырнул под черное покрывало.

Продвигался он медленно. Ему было холодно; сердце колотилось. Порывшись в кармане, Анжель нащупал коробок и чиркнул спичкой. Судя по звуку, дерево загорелось, но мрак не поредел. Немного испугавшись, Анжель выронил спичку и протер глаза. Он снова старательно провел фосфорной головкой по шероховатому боку коробка. Спичка зашипела, воспламеняясь. Анжель сунул коробок в левый карман и наугад приблизил указательный палец к предполагаемому пламени. Обжегшись, он отдернул руку и выронил вторую спичку.

Анжель осторожно повернул назад и попробовал вернуться к тому месту, где вошел в темноту. Ему показалось, что он идет дольше, чем шел вначале, а кругом по-прежнему стояла непроглядная ночь. Он снова остановился.

Кровь бурлила у него в жилах, но пальцы были холодны как лед. Он сел на песок: надо было успокоиться; он сунул руки под мышки, пытаясь согреться.

Он ждал. Постепенно удары сердца сделались спокойнее. В членах еще сохранилась память о движениях, совершенных с момента вступления в темноту. Уверенно, не торопясь, Анжель определил свое местонахождение и твердым шагом двинулся навстречу свету. Несколько секунд спустя он вновь обрел контакт с горячим песком пустыни, желтым и неподвижным, ослепительно сверкающим перед его прищуренными веками. Вдалеке над плоской крышей заведения Баррицоне колыхался воздух.

Анжель отошел от стены мрака и упал на податливый песок. У самого его лица ленивая люмитка неспешно взбиралась по длинному изогнутому стеблю, обволакивая его переливчатой пленкой. Анжель растянулся на песке, выдавив ложбинки для всех частей тела, расслабил мускулатуру и мозг и просто дышал, притихший и печальный.

III ЗАСЕДАНИЕ

1

Президент Урсус де Жан-Полено обнаружил, что привратника нет на месте, и нахмурил брови. Тем не менее он поднялся по лестнице и проник в зал заседаний. Здесь он снова нахмурил брови: вокруг стола — ни души. Соединив большой и указательный пальцы, он вытянул из кармана ушко золотых часов; ушко плавно перешло сначала в цепочку из того же металла, а уже потом в часы как таковые. К своему величайшему изумлению, он констатировал, что сей безупречный механизм показывал тот же час, что и некоторое время назад, и из-за чего, собственно, он, Жан-Полен, так спешил. Придя к определенному заключению относительно согласованного, но отнюдь не преднамеренного, как он было подумал, отсутствия привратника и остальных членов Правления, президент бегом проделал обратный путь до лимузина и потребовал от своего не в меру усердного шофера, чтобы тот вез его куда угодно, лишь бы только, черт подери, никто не видел, как президент явился на заседание первым!

2