Осень в Пекине

Так, к примеру, в рубрику «балет» входят все имеющиеся у нас записи балетной музыки; эту рубрику вы легко найдете в разделе классики по алфавитному каталогу на слово «Балет».

Каталог «Филипс», 1946, стр. 111

Рошель увидела входящего Дюдю. Скорчившись от боли и держась рукой за низ живота, другой он опирался о дверной косяк и стены. Кое-как доковыляв до своего кресла, он рухнул в него без сил. Глаза директора часто мигали, а лоб собирался в складки, морщившие привычную вялую гладь кожи.

Рошель бросила работу и встала. Она не любила Дюдю.

— Чем я могу вам помочь? — спросила она. — Вам плохо?

— Не прикасайтесь ко мне, — поспешил остановить ее Амадис. — Меня ударил один из рабочих.

— Может, вам лучше лечь?

— Вы мне ничем не можете помочь. Физически. Все остальное подождет. — Он осторожно пошевелился. — Я так хотел встретиться с Дюпоном.

— Кто это, Дюпон?

— Повар археолога.

— Где же мне его искать?

— Он, должно быть, все еще с этим пакостником Жирдье... — с трудом выговорил Дюдю.

— Не хотите ли чего-нибудь выпить? — предложила Рошель. — Я могу заварить вам чай из эдреантов.

— Ничего не надо, — сказал Дюдю.

— Как хотите.

— Спасибо.

— О, я предлагаю это вовсе не для того, чтобы сделать вам приятное, — сказала Рошель. — Я совсем вас не люблю.

— Знаю, — сказал Амадис. — Хотя принято думать, что женщинам нравятся гомосексуалисты.

— Разве что тем, которые не любят мужчин. Или которые склонны обобщать.

— Говорят также, будто женщины проникаются к ним доверием, потому что могут не опасаться приставаний с их стороны и всяких прочих неожиданностей.

— Ну, если они красавцы, то может быть, — сказала Рошель. — Только я ничуть не опасаюсь приставаний. Мне нравится, когда ко мне пристают.

— Кто же еще, кроме Анны, имеет на вас виды?

— Вы задаете бестактные вопросы.

— Теперь это не имеет значения, — сказал Дюдю. — И Анна, и Анжель стали для меня обыкновенными людьми. Я их уволил.

— Анна вовсе не пристает ко мне, — объяснила Рошель. — Он со мной спит. Он меня трогает. Мнет.

— Значит, это Анжель к вам пристает?

— Да, — сказала Рошель, — с моего на то согласия. Он, правда, с виду не такой силач, как его друг. И потом, вначале мне больше нравился Анна. Потому что он не такой сложный.

— Вы находите Анжеля сложным? А по-моему, он лодырь и кретин. Но внешне куда приятней, чем Анна.

— Он не в моем вкусе, — возразила Рошель. — Хотя в целом он тоже ничего.

— И вы могли бы с ним спать?

— Разумеется, могла бы! — сказала Рошель. — Теперь уже могла бы. От Анны больше ничего не добьешься. Еще немного, и он совсем выдохнется.

— Я вас так подробно расспрашиваю, потому что вы для меня являетесь частью совершенно чуждого мне мира. Я пытаюсь понять.

— Вспомнили, что вы мужчина, потому что получили по тому месту? — спросила Рошель.

— Мне очень больно, и сейчас я невосприимчив к иронии, — сказал Дюдю.

— Можно подумать, все только и ждут, чтобы над вами посмеяться. Если хотите знать, мне это глубоко безразлично!

— Замнем для ясности, — сказал Дюдю. — Так вы говорите, что Анжель пристает к вам? Скажите, вам это неприятно?

— Нет. Он мне нужен как бы про запас.

— Но он, наверно, страшно ревнует.

— С чего вы взяли, что он ревнует?

— По аналогии. Я очень хорошо знаю, что бы я сделал с Жирдье, будь моя воля.

— Что бы вы сделали?

— Убил бы. Забил бы до смерти. Бил бы его ногами в живот, пока всего бы не размазал.

— Анжель не похож на вас. Он не такой горячий.

— Вот тут вы ошибаетесь. Он не простит Анне. Рошель посмотрела на директора с беспокойством.

— Вы ведь не взаправду так думаете?

— Взаправду. Есть только один выход. Да мне-то какое до этого дело? Вы что думаете, я нарочно вас пугаю?

— Вы так говорите, будто и впрямь знаете, — сказала Рошель. — Наверное, вы хотите поймать меня на удочку. Имейте в виду: загадочным видом меня не проведешь.

— Да нет у меня никакого загадочного вида. Просто мне больно, и я кое-что понимаю. Кстати, как там ваша работа?

— Все готово, — сказала Рошель.

— Сейчас будет другая. Возьмите блокнот.

— Вам, кажется, лучше?

— Балласт прибыл, — сказал Дюдю. — Надо выписать шоферам зарплату и предложить им работу на железной дороге.

— Они откажутся, — сказала Рошель.

— Берите карандаш и пишите, что я скажу. Можно так предложить, что не откажутся.

Рошель сделала несколько шагов по комнате и вооружилась блокнотом и карандашом. Водрузив локти на стол и обхватив голову руками, Дюдю немного помедлил и начал диктовать.

IV

— Вот это я понимаю, — сказал аббат Грыжан. — Действительно первоклассное святое деяние.

Анна, археолог и аббат неспешно возвращались из хижины отшельника.

— А негритянка-то, негритянка... — говорил Анна. — Святые угодники!

— Ну-ну, успокойтесь, — сказал археолог.

— Клода Леона не трогайте, — предупредил аббат. — С негритянкой он и сам неплохо управляется.

— О, я бы охотно протянул ему руку помощи, — сказал Анна.