Осень в Сокольниках

Валера Смагин сидел на всех заседаниях. Он решил писать сценарий об этом деле. К Вадиму он не приставал, знал, что до приговора Орлов не скажет ему ни слова. Правда, у Кафтанова Валера побывал, принес ему письмо из газеты с просьбой предоставить материал и слезно умолял никому раньше него не показывать дело. Кафтанов обещал. Он ценил Валеру за точность изложения и некоторый скрытый пафос его публикаций.

— Так слушай, — продолжал Малюков.

— Что с Сухановым? — перебил его Вадим.

— Вот уж действительно вцепился в него одного. Два года дали… Что задышал в трубку?.. Условно. Долгушину высшую меру, Корнье семь лет, Кольцовой и Липкину по десять. Вот и все. Кланяйся Марине.

«Вот и все», — повторил про себя Вадим, спускаясь по лестнице. Коротко и просто. Раненый Фомин, которого, слава Богу, врачи допустили до работы, мертвый Киреев, спившийся мастеровитый мужик Петя Силин, два трупа в «Жигулях». И это все ради того, чтобы такой, как Долгушин, сладко ел, прекрасно одевался, ухаживал за бабами. Приговор справедливый, человек, сковавший цепь преступлений, не имеет права на жизнь даже в колонии. Было ветрено, и Вадим поднял воротник пальто, перешел улицу и свернул на Рождественский бульвар. Здесь уже начался декабрь. Ветви деревьев облепил снег, и они искрились под светом фонарей, делая все вокруг нарядным и праздничным. На бульваре пахло зимой. Вадим шел сквозь нее, думая о том, что, видимо, в движении времени заключен основной смысл жизни.

1981-1983 гг.