Осени не будет никогда

Тот, кто должен был принести Фернандесу и Испании два золота, стоял в коротких шортах, широко расставив загорелые ноги, и постукивал теннисной ракеткой себя по коленке. Лет двадцати, с широченными плечами, с черной кудрявой головой, будущий чемпион смотрел на светловолосую Лилю глазами мачо — медленно, сверху вниз, оценивал девичьи достоинства, которыми ему как будто уже разрешили пользоваться.

От таких Лилю тошнило. К тому же у мачо оказался высокий голос, и он нагло, на плохом английском, предложил русской поиграть с ним в теннис.

Она знала язык куда лучше, имея пятерку в школе, потому отвечала правильно, хоть и с сильным акцентом. Обратилась к Фернандесу:

— Скажите ему, что я плавать сюда приехала, а не в теннис играть.

Мачо тотчас обиделся и почернел от злости, проявив осведомленность, что русская — дочка кухарки, сделавшей революцию и управляющей государством, тогда как он — всего лишь дон в четырнадцатом поколении.

— Чего ты, в самом деле, Лиль, — расстроился Фернандес. — Нормальный парень, чего он тебе плохого сделал?

На следующий день нормальный парень выиграл свое первое золото, а ей до первого заплыва осталось два дня.

Они случайно встретились в столовой, где вокруг нового олимпийского чемпиона крутились миленькие журналисточки, он же при появлении русской отстранил всех гребком единым и, поигрывая теннисной ракеткой, направился к Мятниковой.

— Сыграем? — предложил.

— Я уже, кажется, ответила, — удивилась предложению испанца Лиля и посмотрела ему прямо в глаза.

— Я — олимпийский чемпион! — оторопел пловец.

— Отстань ты, дон!

Она быстро вышла из столовой и исчезла в здании тренировочного бассейна.

Он взял и второе золото, как раз накануне первого заплыва Мятниковой.

Она думать о нем не думала, сосредоточивалась на своей миссии…

А когда вечером Лиля вышла подышать перед самой тревожной ночью в своей жизни, то вдруг различила в сгущающихся сумерках какой-то предмет, приближавшийся к ее лицу. Она ничего не успела понять, просто получила такой мощный удар этим предметом, что потеряла сознание…

* * *

Ее нашли на следующее утро охранники олимпийской деревни, проинформировали советскую делегацию о случившемся, и дело чуть не кончилось серьезным международным скандалом. Россия лишилась двух гипотетических золотых наград, вместо этого получив искалеченную спортсменку.

Лиля лежала в отдельной палате и слышала разговоры врача со старым директором спортивного общества и с другими представителями СССР.

— Ее ударили по лицу наотмашь, — информировал врач. — По всей видимости, удар был нанесен теннисной ракеткой с такой силой, что сломан нос, а все лицо в глубоких шрамах от решетки! Тяжелое сотрясение мозга!.. Как можно скорее нужно сделать пластику лица, чтобы сохранить девушке внешность. Пострадал также левый глаз…

— Ни в коем случае! — услышала Лиля чей-то властный голос. — Ее лицо будет доказательством на процессе! Мы будем доказывать умышленное нападение с целью вывести из конкурентной борьбы советскую спортсменку, наиболее вероятную олимпийскую чемпионку!..

Она знала, кто это сделал, и старалась не плакать, хотя бинты на лице намокали как-то сами и ужасно болела голова.

Заплыв выиграла китаянка с таким феноменальным временем, что плыви Мятникова, то проиграла бы целый корпус. По прикидкам, она бы даже в тройку призеров не вошла.

Ее навестил Фернандес, и Лиля слышала, как бывший тренер плачет.

Хосе умолял ее не выдавать двукратного чемпиона, так как вместе с мачо погибнет и сын испанских коммунистов.

— И вовсе он не дон, — признался Фернандес. — У него отец повар маленького ресторанчика, и когда я находился на грани голодной смерти, мне не дали пропасть, а кормили вдоволь паэльей. Мамы нет… Пожалей рабочий класс!

Она не выдала чемпиона, как на нее ни давили кагэбэшники. Не его пожалела, Фернандеса… Может быть, если бы китаянка не выиграла, да и то вряд ли… Вспоминала материнские слова о том, что все происходит в жизни не так, как сам хочешь, а совсем по-другому. Позже она узнала фразу, что пути Господни неисповедимы, и поняла, что манит в небесах. Не жажда познания, как объяснял школьный физик, а Господь, близость к нему… Но это было много позже… Тогда же, за отказ сотрудничать с органами Лилю лишили качественной медицинской помощи за границей, хотя была полная страховка, а вернули на Родину, запихнув в обычную районную больницу, где ей пытались сшивать сетку кровоточащих шрамов, но лишь еще более изуродовали лицо, вдобавок занесли инфекцию.

Нос сросся криво, глаз слезился, а шрамы на лице так и не заживали местами, сочились какой-то гадостью, отчего люди воротили от Лили глаза.

Она была девочкой крепкой, попыталась вернуться в бассейн, но сборники отказались плавать с ней в одной воде, шарахаясь от Лили, как от чумной. Грозили бойкотом, если Мятникова залезет в воду…

А потом, перед самой перестройкой, у Лили Мятниковой все же забрали элитную жилплощадь на Метростроевской, дав взамен квартиру в новостройке, объясняя, что жилье ведомственное, а она вневедомственная!

— Я двукратная чемпионка Европы, — пыталась не сдаваться девушка.