Осеннее наваждение

— Я все видел, — так же тихо произнес я, испытывая сильнейшее желание прижать ее к своей груди.

Со стороны мы, вероятно, напоминали стосковавшихся от долгой разлуки любовников, во всяком случае, ехидная ухмылка приказчика красноречиво говорила об этом. Выведя Полину наружу, я сделал знак горничной держаться пока поодаль и настойчиво потребовал:

— Расскажите мне все, это крайне важно!

— Это было ужасно! — почти простонала Полина. — Он возникал дважды внезапно в разных местах буквально через минуту, он угрожал мне, что отныне будет следить за мною, где бы я ни оказалась… Еще сказал, что разобрался уж с бароном, а теперь доберется и до вас!..

— Позвольте, — лихорадочно перебил я ее, начиная кое-что понимать. — Вы сказали, что он возникал дважды через минуту?!

— Да, так и было, — зачарованно подтвердила княжна. — Сначала встретив меня у Казанского собора, он сразу же оказался прямо перед Гостиным Двором с совсем другой стороны…

Тут я, признаться, опешил. Помня весь путь Полины от Казанского до Гостиного, я готов был биться об заклад, что он занял не менее пяти минут! Однако, вызвав в памяти ее рассказ об аналогичной проделке Демуса, я смекнул, что дело тут нечисто, и, кажется, в моей голове едва ли не впервые за все это время укрепилась мысль о необходимости скорейшего подтверждения кое-каких догадок.

— Полина Матвеевна, — торжественно, как можно спокойнее произнес я, потрясенный сделанными выводами. — Я еще раз клянусь вам, что отныне Демус вас не потревожит. Более того, вы можете теперь спать спокойно, ибо он — всего лишь смертный, решивший, что ему все дозволено. Теперь я это знаю наверняка!

— Это правда? — недоверчиво улыбнулась княжна.

— Ежели бы здесь были образа, я бы побожился, — улыбнулся я. — Делать же это на окна английской лавки, верно, не стоит. А сейчас дайте своей горничной несколько легких пощечин — кажется, она еще не отошла от нечаянной встречи с господином Демусом.

Условившись о свидании, мы расстались — я, поглощенный мыслями о своих последующих действиях и счастливый, что снова увидел Полину Матвеевну, и она — улыбающаяся мне вслед, совсем как при первых наших встречах, милая и бесконечно любимая. Ах, ангел мой, Полинушка!..

IV

1

Писано B.B. Беклемишевым

Представляю, дорогой читатель, насколько надоели тебе мои вставные главы, комментарии и пометки, только отвлекающие драгоценное внимание твое от записок Павла Никитича. Но что делать: взявши на себя неблагодарную роль Издателя, я просто считаю святою своей обязанностью выпустить в свет сию книгу в наиболее удобоваримом для всех виде. У меня слишком мало опыта в этом качестве, но, видит Бог, я сделал все, чтобы мемуары покойного друга моего увидели свет и были бы при том интересны и доступны, а посему и снабжаю эту главу дополнительными пояснениями со своей стороны, касаемые тех же событий, но с несколько другой точки зрения.

Хочу заметить, что Петербург всегда напоминал мне перезрелую светскую деву на выданье. Ее вечно интересуют свежайшие сплетни и известия о различных глупостях, как то: кто оплошал на балу у государя, что сказал граф Н. князю Б., сколько плачено за новое ожерелье баронессы Т. и прочие малозначимые для сколь-нибудь серьезного человека нелепицы. Редкая персона станет обсуждать ход безусловно великих государственных реформ, проводимых правительством, зато новость о какой-нибудь лошади, купленной кем-то за бешеные деньги, или дуэли, причем между совершенно до этого ничем не примечательными людьми, чьи имена не всегда помнили даже вроде как знакомые с ними особы, сразу же будто крылья обретает, переносясь из салона в салон, с раута на раут, от стола к столу, причем обрастая с каждым разом все более неслыханными подробностями и деталями. Точно такая же история произошла и с гибелью барона Августа фон Мерка.