Осеннее преступление

Они шли по тропинке вдоль ручья. Вот ложе опустилось глубже в мягкую почву, один берег круто поднялся. Анна покосилась на часы. Начало шестого, до сумерек еще не меньше часа, и все же ей казалось, что света убавилось. Склон мягко спускался, но ни скал, ни изменений в пейзаже, похожих на те, что на фреске, пока не было видно. Анна уже хотела предложить Агнес вернуться, как вдруг Мило зашелся возбужденным лаем.

Пес обнаружил на берегу большую нору, и, прежде чем они успели остановить Мило, он уже наполовину влез в дыру. Теперь лай продолжался из норы, еще более пронзительный, несмотря на приглушавшую его землю.

— Мило, ко мне! — крикнула Агнес, но собака не обратила на нее ни малейшего внимания. Задние лапы с ожесточением поскребли крутой берег, и вдруг собака исчезла в дыре полностью. Теперь Мило лаял еще громче. Лай смешивался с каким-то звуком, идущим из норы. Ворчание, переходящее в громкое фырканье, издавала явно не маленькая собачка.

— Мило! — опять крикнула Агнес. Она хотела подобраться к норе, но потеряла равновесие и полетела вниз. Склон оказался таким крутым, что Агнес скатилась прямо в ручей и приземлилась на колени. — Твою мать!

Мило продолжал надрываться. Громко, бешено. Словно он испугался, разозлился и возбужден одновременно. Анна кое-как спустилась по круче. Протянула руку Агнес, помогла дочери подняться на ноги — и вдруг краем глаза уловила шевеление. Какой-то зеленый силуэт перемахнул через ручей и ринулся к норе. Высокий бородач в камуфляже. Его появление было столь стремительным, что и Анну, и Агнес словно громом поразило. Бородач, вытянув руки вперед, нырнул в нору и, отталкиваясь ногами, влез туда почти до пояса. По спине у него сыпались песок и камешки. Звук в норе продолжался еще несколько секунд, и вдруг мужчина вылез. В бороду набилась земля. Бородач вытащил за заднюю лапу яростно извивавшегося, свирепо лаявшего Мило, бросил собаку на землю и словно из ниоткуда извлек черный револьвер. Мило ощерился и цапнул бородатого за ногу. Анна инстинктивно толкнула Агнес себе за спину.

— Нет! — крикнула Агнес, но бородатый не стал наставлять оружие на них или на собаку. Он снова полез в нору. Оттуда снова донеслось фырканье, потом громкий хлопок. Все стихло.

Упираясь коленями и извиваясь, мужчина вылез из норы. В одной руке он держал револьвер, в другой — какой-то большой серый мешок. Бородач сунул револьвер под куртку и перехватил мешок обеими руками. Лапы, когти, черно-белая треугольная голова. Клыки оскалены в смертной гримасе.

— Барсук, — пояснил бородатый с ядреным местным акцентом, отряхиваясь от земли. — Обозлится — собаку насмерть заест.

Он снял с ремня складной нож с широким лезвием и, отыскав на крутом берегу плоскую поверхность, принялся сноровисто потрошить животное. Хокан показывал Анне, как надо свежевать зверя, даже как-то заставил попробовать на зайце. Но бородатый играл в высшей лиге. В считаные минуты он вывалил барсучьи кишки на землю — и почти не испачкал руки в крови. Пальцы у него были на удивление короткие, ногти наполовину обгрызены.

Агнес присела и взяла Мило на поводок — чтобы не рвался поучаствовать в разделке; сама она, как и пес, завороженно наблюдала за движениями бородатого. Анна уже успела прийти в себя. Какой-то миг ей казалось, что бородач в камуфляже и правда направит револьвер на них.

— Храбрец.

Бородатый указал на Мило, другой рукой стирая пот со лба. Курчавые волосы и борода, плоский нос и широко посаженные глаза придавали ему вид персонажа из фильма про Гарри Поттера. Впечатление, что перед Анной и Агнес сказочный герой, усиливалось местным говором: мужчину едва можно было понять.

— Не всякая псина полезет в барсукову нору. — Мужчина указал ножом через плечо, в туман. — Меня зовут Матс Андерсон, я живу в Энглаберге. — Он тщательно вытер нож о штаны и убрал его.

— М-м, здравствуйте, Матс. Меня зовут Анна Веспер, а это — Агнес и Мило. Мы живем… — Анна запнулась. Как сказать — “живем в Таборе” или “в усадьбе Табор”?

— В Таборе, — сказал бородатый, разрешив ее сомнения. — Да, я знаю. Вы вчера въехали. Сняли дом у тети. Элисабет Видье из Энглаберги. Мой отец — Бенгт Андерсон.

Бородатый произнес это имя так, словно ждал, что Анна его знает. Но имя “Андерсон” ни о чем ей не говорило.

— Какой породы? Сконский терьер? — Матс повернулся к Агнес и Мило.

— Помесь джек-рассела и фокстерьера.

— По мне, на сконского терьера похож.

Матс потянулся к Мило, который сидел у Агнес между колен. Пес поднял верхнюю губу и оскалился, но Матса это не испугало, и через минуту в Мило победило любопытство. Он обнюхал руку Матса и принялся лизать ее.

— Кровью пахнет. Ни одна хорошая охотничья собака не устоит. — Матс почесал Мило под подбородком. Собака увлеченно лизала ему запястье.

— Можно вас сфотографировать? — Агнес приподняла фотоаппарат, висевший у нее на шее.

— Это зачем? — В голосе Матса прозвучала настороженность, словно он подозревал, что Агнес его разыгрывает.