Осенняя история

Погодя до слуха моего донесся мягкий шелест, напоминавший дуновенье ветра. Но в тот момент я был готов поклясться, что уловил дыхание живого существа. Как будто в подтверждение моей догадки стих ветер, и в полнейшей тишине, в невероятном нервном напряженье, я снова различил тончайший шелест мерного дыханья. Под зычный лязг пружин я резко приподнялся. Если и впрямь меня подстерегала скрытая опасность, я должен смело ей пойти навстречу. Чуть выждав, я шагнул к стенному шкапу, ни жив ни мертв от страха.

Скрип или его подобие умолкли, как только я поднялся. Сжимая пистолет, который по привычке держал на всякий случай под подушкой, я разом отворил расшатанные створки. В полумраке я разглядел лишь облупившуюся штукатурку. Из деревянных полок в шифоньере осталась только верхняя. Она висела вровень человеческому росту, нижняя слетела со своей опоры и накось перечеркивала внутреннюю полость шкапа. Центральной полки не имелось вовсе.

Короче, ничего приметного. Но что-то мне подсказывало: я не ошибся. Нетрудно было допустить, что в этом доме-замке и в стенках мебели скрывались тайные ходы. Я, как сумел, ощупал задник шкапа, не обнаружив ничего сомнительного.

Как быть? Мне не терпелось возобновить свой поиск белым днем. Я лег в постель и попытался объяснить случившееся чрезмерной впечатлительностью или воздействием вина. Однако в глубине я чувствовал, что дело обстоит иначе, и не сомкнул уж глаз до самого рассвета. Ночное происшествие лишь подстегнуло мою решимость без промедления обследовать весь дом.

Наутро я старался двигаться как можно тише и был вознагражден: за дверью старика не оказалось. Хоть слух его (как и другие чувства) и отличался редкой остротой, он все равно не должен был меня услышать. Впрочем, я мог и заблуждаться.

На всякий случай, теперь уже при свете дня, я осмотрел старинный шкап. Безрезультатно. В гостиной, о которой говорилось выше, я поискал глазами дверь соседней комнаты со стороны стенного шкапа. Ведь эта комната наверняка существовала; ее я и решил найти. Дверь спальни находилась не по середине, а в нужном направлении стена была глухой. Значит, в ту комнату отсюда не попасть. Требовалось, по крайней мере, представить схему данной части дома, чтобы найти искомый вход. Не так-то это было просто. Стена, что примыкала под углом к моей, проемов тоже не имела. И вообще все комнаты располагались одна вдогон другой, поэтому, меняя направление, я рисковал довольно скоро сбиться с верного пути. Но не отчаивался и методично шел к заветной комнате, не дожидаясь, пока передо мною вырастет фигура старика.

Попробовал пройти в соседнее с гостиной помещение, которое могло смыкаться с нужной комнатой. Пошел по крытой галерее с обратной стороны. Однако, против ожиданий, я дважды повторил маршрут и даже заблудился поначалу. Лишь со второй попытки я все же оказался в этом месте, но описал солидный крюк. Как я и думал, стена (тянувшаяся продолженьем первой сквозь толщу поперечной кладки) и здесь была глухой. Но что гораздо хуже — глухой была и та, что уходила дальше под прямым углом. Пришлось выписывать затейливый зигзаг, чтобы дойти до следующей по порядку залы. И здесь меня ждало одно разочарованье. Чем больше я петлял, тем меньше понимал, где нахожусь. Когда же под конец перешагнул порог четвертой комнаты, сказать с уверенностью, какой стены придерживался, я не мог. Впрочем, тут обошлось без путаницы, поскольку комната, большой заброшенный чулан, имела лишь один дверной проем — тот самый, через который я вошел. Какой бы ни была из этих трех «моя» стена, я и на сей раз оказался в тупике.

Все, дальше не пройти. Заброшенный чулан был, по моим расчетам, последним в анфиладе комнат. Искомая стена здесь прерывалась широким поперечным коридором, тем самым, вдоль которого висели косульи головы. Я обливался холодным потом; голова шла кругом. Вернувшись в отправную точку, я восстановил в уме запутанное направление стены. Мне предстояло снова обогнуть то место, но с дальнего конца.

Просторный коридор вбирал в себя и замыкал своими внутренними стенками передние покои обеих анфилад: ту, что с таким трудом я только одолел, и следующую, куда входила моя опочивальня и смежная с ней комната. Однако в самой глубине, за выступами анфилад, в стене располагался небольшой проход. Я призадумался, не зная, вступить ли в эту третью и незнакомую мне вереницу комнат, ведь там могла быть комната хозяина. От полукруглой дверцы с зеркальными сверкающими створками повеяло такой интимностью, что я непроизвольно замер на пороге. Затем набрался смелости и медленно вошел.

Подобие прихожей, но не заброшенной. Полузадернуты гардины, закрыты ставни. Два мягких стула у пристенных столиков цветного мрамора; на них разложены какие-то предметы. Воздух пропитан теплым духом человека. Возможно, где-то рядом логовище старика. Я вновь заколебался. Недолго вслушивался — никакого шума. И я пошел вперед, тем более что обнаружил дверь: быть может, она и приведет меня к желанной цели.