Осенняя любовь. Уютные истории

– Я тоже эту песню обожаю, – охотно продолжил разговор таксист. – Вы знали, что Фил Коллинз написал ее во время развода? Тяжелые времена переживал мужик. Там даже строчка такая есть: «Если ты будешь тонуть, я руки не подам». Вот так… Ну какая же погода дрянная!

Снежинки беспокойно бились в окно и налипали на работающие дворники.

В такую погоду дачный поселок казался безжизненным. От волнения сердце у меня стучало где-то в горле. Объятая тревогой, я даже не попрощалась с таксистом, просто выскочила из машины и направилась к Лениной даче. В окнах дома, где жила Клара Ивановна, мягко горел свет, и это меня немного успокоило. Все же я решила пока не втягивать в Ленину игру бедную старушку. Позову ее на помощь в самом крайнем случае.

Калитка была открыта. За день снег успел замести все следы, значит, после визита к бабушке Леня больше не выходил из дома. Проваливаясь в снег, я прошла к крыльцу и заметила, что дверь тоже распахнута настежь. Я представила, как же холодно внутри.

Ступени на крыльце протяжно заскрипели. Раньше я не обращала внимания, что в этом доме все нагоняет на меня страх. Да, раньше все было по-другому.

– Леня? – крикнула я, заглянув в дом. – Леня, ты здесь? Я приехала! Выйди, пожалуйста… Я не зайду в дом.

Мне казалось, что на заснеженном участке, на виду у соседей, я в безопасности.

– Я не буду проходить в дом! – громко повторила я, не узнавая свой голос – он дрожал от волнения.

Ответа не последовало, и к горлу подкатила дурнота. Я оглядела выцветшие старые обои. Почему он не откликается? Почему молчит? А если он напился, наглотался таблеток, лежит без сознания и вот-вот окоченеет? Мое воображение разыгралось. Я стояла как вкопанная в дверях. А если нужно вызвать «Скорую»? Может, все-таки забежать к Кларе Ивановне? Да уж, я нашла себе защитницу в лице пенсионерки, ничего не скажешь… Но заходить в дом одной все же боязно. Я нерешительно оглянулась и посмотрела на голый, побелевший от снега участок. Ветер стих, и снег тихо падал крупными хлопьями.

Внезапно сверху послышался стон, у меня сердце чуть из груди не выскочило. Следом я разобрала глухое:

– Маша, помоги, пожалуйста…

И я шагнула в дом. Оставив дверь открытой, прошла к лестнице. От каждого шороха сердце уходило в пятки. Я поднялась на второй этаж и заглянула в комнату, в которой обычно ночевал Леня. Он лежал на кровати, лицом к стене, накрытый тонкой простыней. Я встала в дверном проеме, не решаясь пройти дальше.

Леня молчал.

– Ты звал меня? – спросила я.

Леня не отвечал.

– Что с тобой? Все в порядке?

И снова тишина. На цыпочках я подошла к кровати и осторожно взглянула на Леню. Кровать протяжно скрипнула, Леня, резко повернувшись, ухватил меня за руку. Я вскрикнула.

– Маша, как хорошо, что ты пришла, – сказал взлохмаченный бледный Леня. – Маша, мне плохо. Голова раскалывается. Позвони врачу…

– Зачем ты затеял этот цирк с шантажом? – спросила я. – Зачем звать меня, если тебе нужна совсем другая помощь…

– Маша, я просто никому не нужен, понимаешь? Никогда и никому…

Моя ненависть тоже прошла. Осталась только пустота. Теперь я не испытывала к Лене ни-че-го. Я полезла в карман пуховика и достала телефон.

– Хорошо, сейчас я позвоню…

Но внезапно Леня быстро вскочил и схватил меня за волосы. Телефон выпал из рук и закатился под кровать.

– Ты что делаешь? – закричала я.

– Маша, ты еще встречаешься с ним? Как представлю, что вы вместе… что он тебя целует…

– Пусти, мне больно!

– Он предатель, Маша. Я бы тебя никогда не предал.

Леня говорил быстро, склонившись к моему лицу. Я чувствовала его горячее дыхание. Внезапно разум прояснился, и страх почему-то резко отступил. Я что было сил толкнула Леню, несмотря на то, что он по-прежнему крепко держал меня за волосы. Но он повалил меня на кровать и прижал всем телом. Заговорил на ухо:

– Неужели ты думала, что я смогу сделать тебе больно? Нет, Маша, ты – любовь, и только любовь.