Осенняя радуга

В предрассветной тишине

Когда природа вдруг замрет —
ты ждешь от жизни волшебства.
Прозрачен дум твоих полет,
и чувства свежи, как листва.

Натянутою тетивой —

перед рассветом тишина,
но там, за этой тишиной,
как будто вечность слышу я.

И сердце кровь не без труда

толкает, чтоб имел ввиду,
пока живу я, что туда,
где вечность, все же я уйду.

И в предрассветной тишине,

где воздух чист, я всё о том:
каким уйти отсюда мне,
чтоб больно не было потом?

Мне как-то не сиделось дома…

Мне как-то не сиделось дома,
я вышел. Ночь была близка.
Стояла в воздухе истома,
и уходила прочь тоска.

Весь небосвод был вроде шали,

что горя горького черней.
Но видел я: горя, лежали
созвездья россыпью на ней.

Но над рекой созвездья эти,

не удержавшись, в воду вдруг
с небес посыпались… (Так дети
ныряют, поборов испуг.)

И золотой дорожкой лунной,

на берег вышел я, спеша
умыться звездным светом. Юной
опять была моя душа.

И все рвалась, от слез пьянея,

туда, куда рвалась всегда —
где свет кромешной тьмы сильнее,
в ночи сияя как звезда.

Уходит величаво лето

Уходит величаво лето,
в зеленом – примесь желтизны…
Его наряды и приметы
так важны мне и так нужны.

Еще в цветах лежат долины,

еще ручьи в полях быстры,
но по лесам кусты рябины
уже зажгли свои костры.

Жара давно в аласах спала,

и от зари и до зари
земля теплом своим устало
в лицо вам дышит изнутри.

Увы, во времени вот этом

все перепутано всегда:
сияет полдень ярким светом,
а вечер – холоднее льда.

Иль, скажем, соберутся тучи,

чтоб здесь дождем на землю пасть,
но солнце вдруг с небесной кручи
сверкнет, свою являя власть…

Уходит величаво лето,

в зеленом – примесь желтизны,
и в небе снова – ни просвета,
и ждем печально осень мы.

Дожди моей жизни