Осенняя женщина

Двери терминала были закрыты, но пилоты должны быть в здании! И он их не пропустит. До следующего рейса наверняка оставалось время, и не проведут же они его во внутренних служебных помещениях. Витек сам видел нескольких иностранных пилотов и стюардесс, проходивших через зал к стоянке автобусов. Он ни минуты не сомневался в том, что сразу узнает СВОИХ.

Прячась в толпе, Витек прошел по другой стороне яруса, обрамлявшего зал, к дальним эскалаторам.

«СЛУЖЕБНЫЙ ВХОД», «ПОСТОРОННИМ НЕ ВХОДИТЬ!»

Он запомнил, где находятся эти двери. Оставалось только незаметно приблизиться к ним.

Сняв куртку Витек сделал вид, что принадлежит к многочисленному семейству, отправлявшемуся, судя по всему, во Флориду.

Увидев еще одного полицейского, Витек свернул к телефонным кабинкам. Что-то подсказывало ему, что попадаться на глаза копам не стоило. Совсем не стоило.

Вот когда хотелось стать невидимкой! Большая часть успеха голливудских фильмов заключена в умении угадывать желания зрителей. Хотите летать — вот вам Супермен. Хотите убивать — вот вам очередной блокбастер со Шварцнеггером. Нет ничего невозможного. Все ради вас за ваши деньги. Вы можете даже купить себе сына, если очень хочется. И можете посадить его вместе с дебилами, чтобы показать ему, насколько он туп.

От телефонных кабинок Витек не спеша начал пробираться вдоль витрин туристических и страховых агентств, бутиков, ювелирных магазинов и газетных киосков. И всюду его скрывали люди. Даже чморики иногда бывают полезны.

— Вовчик, я в отель, а потом в город…

В толпе мелькнула синяя фуражка. Витек встал на цыпочки и увидел ИХ. Это были двое мужчин в элегантной летной форме и женщина-стюардесса в юбке, белоснежной сорочке и пилотке, кокетливо приколотой к светлым волосам. Мужчины пожали друг другу руки.

— Через два часа…Ты шутишь? Да пошли его подальше!

Витек рванулся к ним. Чморики же, как сговорившись, вдруг разом преградили ему дорогу своими чемоданами.

— Эй! — крикнул он, забыв об опасности. — Подождите, дяденька!

Многоголосый гул скрыл его слабый зов. Мужчины разделились. Один из пилотов и стюардесса пошли к выходу.

Краем глаза Витек увидел у парапета второго яруса Хелен. Она указывала на него полицейским. Во всяком случае, ему так показалось. Разбираться, так ли это, у него не было времени. Мужчина и женщина безнадежно удалялись. Они не слышали его.

— Эй! Постойте! — в отчаянии крикнул он. — Пожалуйста! — Словно вода, он просачивался в людских заторах, перепрыгивал через сумки и один раз чуть не упал.

— Стой! — прозвучало повелительное рядом. — Стой, мальчик! — К нему, как в каком-то глупом фильме, спешил полицейский.

Вид у него был решительный. Еще двое спускались с ближайшего эскалатора. Засмотревшись, Витек ударился о живот какого-то толстяка.

— Vorsichtig![19] — охнул толстяк, чуть не выронив свой кейс.

Не обратив на него внимания, Витек заскользил дальше. Синяя фуражка и пилотка уже совсем рядом. Еще немного…

Витек не знал, что будет дальше, что он станет говорить им, но ему казалось, все решится само собой, как только он приблизится к ним и назовет себя. Они ведь СВОИ!

— Стой, говорят тебе!

Полицейский оказался вдруг ближе, чем Витек ожидал. На него уже стали обращать внимание. Вот-вот кто-то из пассажиров, которым до всего есть дело, мог ощутить себя героем и помочь полицейским. Разве мало в Америке соседей, «стучащих» друг на друга? Те же идиоты Добсоны. Еще хуже Перишей.

Глаза Витьки наполнились бессильными слезами. Он уже не стеснялся расталкивать тех, кто ему мешал.

Неожиданно для самого себя он налетел на стюардессу в кокетливой пилотке. Она была очень красива и очень изумлена.

— Дяденька, тетенька, пожалуйста, возьмите меня с собой! — сорвался Витька на причитающий голос, не достойный настоящего пацана. Но кто мог думать о пацанском кодексе в такую минуту?

— Что такое, Света? — спросил появившийся пилот.

— Да вот, мальчик…

— Пожалуйста, возьмите меня с собой! Я Витя Герасимович. Возьмите! Я для вас что хотите сделаю, только возьмите! Пожалуйста, дяденька, тетенька! Я вас очень прошу!

— Ты кто такой? — нахмурился пилот, положив руку ему на плечо. Витек готов был прижать эту руку к себе и не отпускать до тех пор, пока его не приведут на борт самолета. Это была сильная, надежная рука. Она не могла обмануть или предать.

— Я Витя, — непритворно всхлипнул он. Он столько раз притворялся плачущим на людях, что всерьез думал, что не умеет плакать по-настоящему. Оказалось, еще как умеет. Слезы рвались из него, как вода из сломанного крана. Только надежда не давала ему разреветься в голос, потому что объяснить что-либо он уже не смог бы.

— Ты Витя. Это я понял. А что случилось, Витя? Что ты здесь делаешь? — почти ласково спросил пилот, сдвигая на затылок свою фуражку и присаживаясь на корточки рядом с ним. От этого давление в каких-то глазных Витькиных кранах подскочило сразу на несколько атмосфер.

— Я просто хочу домой, дяденька. Я хочу домой. Пожалуйста, возьмите меня с собой. Я вас очень прошу. Мне здесь плохо… Я хочу улететь отсюда. Я все сделаю. У меня есть 150 долларов…