Осенние дали

«Конечно, просто устала на трассе, бедняжечка, — объяснил он недавнее поведение жены, шагая по нагретым солнцем деревянным мосткам и не догадываясь перейти на теневую сторону улицы. — А может, и я все преувеличил. Тоже голова несвежая».

XII

В приемной секретаря обкома Протасова, с тамбуром перед кабинетной дверью, похожим на шкаф, ожидая приема, сидели четыре человека: директор одного из заводов, управляющий банком, завуч педагогического института и незнакомый человек в пиджаке и косоворотке, — судя по широким рукам, рабочий.

«Да, в этом доме деловой пульс не замирает», — подумал Камынин, опускаясь на стул у окна.

Отсюда, с пятого этажа, ему была видна окраина Моданска, уходящее к горизонту поле, красная гусеница товарного поезда, ползущая к тонким фермам железнодорожного моста, голубая петля Оки, а ближе, под горкой, — парк. Камынину вдруг представилась вся их широко раскинувшаяся область с заводами, учебными заведениями, электростанциями, необъятными колхозными нивами, магазинами, больницами, промартелями. Из каждого районного городка, из каждой деревни сюда, в центр, приезжали хлеборобы, инженеры, врачи, зоотехники, рыбоводы с тысячами своих вопросов — всегда неотложных. Строительство шоссе — огромное дело, но оно лишь одна из спиц в непрерывно вертящемся колесе.

Зазвонил звонок, пожилая секретарша, неслышно ступая по натертому паркету, прошла в кабинет. Через минуту она показалась оттуда, как бы провожая предыдущего посетителя, капитана милиции, пригласила Камынина:

— Вас просят зайти.

Открывая дверь тамбура, Камынин вдруг схватился за небритые щеки: «Эка досада. Забыл». Протасов приподнялся ему навстречу, поздоровался через стол, покрытый красным сукном, с мраморным письменным прибором в виде Кремля, папками, стопкой книг. Андрею Ильичу показалось, что взгляд секретаря обкома лишнюю секунду задержался на его обросшем лице.

— Извини, товарищ Камынин, что беспокою в праздник, — заговорил он своим глухим голосом. — Вот сообщили мне, что послезавтра я должен выехать в Москву. Возможно, придется пробыть с неделю: дела есть в ЦК, в Совете Министров. Решил повидаться, узнать, как дела на трассе, какие успехи, чем болеете. График выполняете? Рассказывай, только не длинно, там еще люди ждут.

Камынин вынул из кармана записную книжку.

— График выполняем. Но…

— Недоволен?

— Недоволен, Семен Гаврилыч. Вот мы уже имеем итоги без малого за месяц; вижу, больше могли бы сделать, чем удалось. Первые две недели сильно рванули вперед, а затем — спад. Ткацкая фабрика забрала свои машины, пивзавод тоже, автобаза подводит. Загорянский район отправил с трассы чуть не третью часть народа, а замену им все не дает.

— Почему забрал? — нахмурив густые, толстые брови, перебил Протасов.

— Договор такой с колхозами: три недели поработают — присылают свежие кадры. Только одни специалисты закреплены до окончания стройки.

— Ясно. Дальше.

— Промбанк опять деньги задерживает, нечем с рабочими расплачиваться.

Протасов сделал синим карандашом пометку в большом блокноте, лежавшем на столе.

— Как используется машинный парк?

— Откровенно скажу: можно бы значительно лучше. Сами знаете, Семен Гаврилыч, осенью прошлого года мы получили десятки дорожно-строительных машин новейшей конструкции и… не успели еще их освоить. А Главное управление «забыло» прислать нам специалистов. Все время поломки. Сегодня утром пробирал одного аварийщика: нож сломал у струга. Позавчера у бульдозера гусеницу на пнях да сучьях порвали… распустилась.

— Худо. Мы, правда, учитывали такие вещи, когда решали на бюро немедленно приступить к постройке трассы и не откладывать ее еще на год, пока вырастут свои опытные кадры механизаторов. Ладно. Может, я в Москве достану хоть парочку специалистов.

Протасов размашистым, крупным почерком сделал новую пометку в блокноте.

Мелодично затрещал телефонный аппарат «катушка», установленный отдельно сбоку; Москва запрашивала сведения о подготовке области к севу. Пока Протасов отвечал заместителю министра, Камынин, желая показать, что он не слушает, чуть отвернулся. Вдоль окон во всю длину огромного кабинета вытянулись сдвинутые столы для заседаний, накрытые малиновой бархатной скатертью. Дверь в задней части вела в комнату отдыха, откуда имелся другой выход — в коридор. В углу, блестя дорогой отделкой, возвышался массивный приемник «Мир». Протасов положил трубку и продолжал разговор так, словно их не перебивали.

— Стройматериалы поступают?

— Со скрипом, — в тон ему ответил Камынин. — Пятовский щебеночный завод согласно постановлению исполкома областного Совета должен был отгрузить для трассы в первом и втором квартале три тысячи кубометров щебня. Тянут. Не справляются с выработкой и карьеры, Терехинский например. Железная дорога полностью обеспечила перевозку пяти тысяч кубометров, а водники задерживают, отговариваются недостатком свободных барж.

Стараясь ничего не упустить, Камынин рассказал о других неполадках, в частности о плохом снабжении трассы продуктами: «Лениво поворачивается облпотребсоюз». Затем, как бы вскользь, упомянул о достижениях.