Осенние детективные истории

— Как он выглядел? Большой, маленький?

— Ну как… Голова большая, темные волосы… Накрыт одеялом на полголовы. Я и присматриваться не стала! Как закричу — и вон из спальни! Позвонила доктору… Я же рассказывала.

Монах подошел к кровати со стороны окна, протянул руку над подушкой.

— Подушка та самая? — спросил он.

— Да. Я только выстирала ее в машинке. Ничего?

— Ничего.

Он закрыл глаза и застыл с протянутой рукой. Было тихо. Клара Филипповна, похоже, перестала дышать. Монах опустил руку и сказал:

— Ничего не чувствую, к сожалению.

— А что это значит?

— Клара Филипповна, а вам не могло показаться? Вы же его не рассмотрели и, уверен, не трогали.

— Упаси бог! Доктор тоже считает, что дурной сон. А я уже и не знаю… Неужели крыша едет?

Монах невольно улыбнулся: замечание про едущую крышу прозвучало неуместно, это был не ее словарь. Он отдернул штору, выглянул во двор. Увидел клумбу и машину доктора. Открыл окно, высунулся, пытаясь рассмотреть стену под окном. Стена как стена, на магазинном окне снизу — решетка, сбоку — низкая дверь. Ни строительных лесов, ни горы ящиков — ничего, на что можно было бы вскарабкаться.

— А другой как выглядел?

— Вы думаете, это был другой? Свет от фонаря падал сзади, лицо неясно, я только увидела зубы, понимаете? Белые зубы! Он улыбался! И качал головой… Знаете, Олег, меня беспокоит не столько он… Вернее, лучше бы он на самом деле был, понимаете? Хулиган, грабитель… пусть! Но мне страшно, что я… — Она замолчала.

Монах понял.

— Может, он собирался ограбить магазин, а ко мне заглянул случайно… — Она пожала плечами. — Я еще раньше видела, как из их двери что-то выносили, и машина стояла, черный фургон. Пошла за очками, чтобы рассмотреть получше, но они уже уехали. Хотела позвонить в полицию, потом подумала: а что я, собственно, видела?

— Из двери магазина? — уточнил Монах.

— А откуда еще? Не люблю этот магазин, жарят куры-гриль, вонь страшная! И продукты дрянь. Стыдно, конечно, но тогда я подумала: так им и надо.

— Вам никто не предлагал продать квартиру? — вдруг спросил Монах, вспомнив опытного Добродеева.

— Все время пихают писульки в почтовый ящик! Но я ничего продавать не собираюсь. А что? Хотите купить?

— Нет, у меня есть квартира. Ваша соседка жаловалась, что житья от них нет.

— Я отписала квартиру Святику, племяннику, он сейчас за границей. Профессор-химик. У нас почти вся семья химики. Хороший мальчик, часто звонит, расспрашивает, присылает деньги…

Они вернулись в гостиную, и Монах осторожно спросил, не хочет ли она показаться специалисту.

— Василий Петрович уже предлагал… Может, и надо. Но, поверьте, Олег, страшно! А тут еще и Эммочка пропала!

— Кошка? Давно? — озадаченно спросил Монах.

— Пару дней назад. Наверное, спрыгнула с балкона. Она уже раз прыгала. Я ходила, звала, да все без толку… — Она вздохнула.

…От новой чашки чая Монах отказался и стал прощаться. Она вышла его проводить, попросила:

— Не забывайте меня, Олег, а то… — Она не закончила фразы, но Монах понял: а то мало ли что, вдруг совсем крыша поедет! Ему показалось, что она сейчас расплачется.

…Добродеев, забежавший вечером на огонек, застал его лежащим на диване, причем в темноте. Позвал:

— Христофорыч, живой? Или спишь?

— Живой. Заходи, Лео. Я думаю. Можешь включить свет.

— Думаешь? О чем? Я пива принес! Пошли посидим.

…Они сидели в кухне; Монах был неразговорчив и мрачен, Добродеев, по своему обыкновению, болтлив и жизнерадостен.

— Жара просто дикая, никаких сил нет! Африка! Пляжи переполнены! Куда мы идем, Христофорыч? — радостно выкликал он. — Весь вечер ждал, что врежем по пивку! Уф! На пляж! С ночевкой!

Не сразу заметил Добродеев каменную задумчивость Монаха и спросил:

— Христофорыч, ты чего смурной? Случилось чего?

— Леша, что за лечебница в Синевке, ты не в курсе?

— Психушка для самых тяжелых, а что? Ты про свою старушку?

— Про Клару Филипповну. Сосед собирается сдать ее в Синевку, а она ни сном ни духом. Вот мне по-человечески интересно: почему сразу в Синевку? Есть частные клиники, она не бедная…

— Она что, буйная?

— Она нормальная, Леша.

— А мужик в спальне? И за окном?

— Ловкость рук, это проделать нетрудно.

— Кому нетрудно?

— Кому… А как по-твоему? Кви продест?

— Доктор? Накормил таблетками, подложил голову… уверен, у него есть ее ключ, соседи всегда так делают. А голову за окном спустил из своего окна, — пустился в рассуждения Добродеев. — Согласен, элементарно. Я тебе сразу сказал: хочет квартирку захапать! Район элитный, цены запредельные. Спихнет старушку, оформит опекунство, и финита. Помню, был случай пару лет назад…

— Она написала завещание на племянника, — перебил Монах. — С опекунством тоже пшик — он уезжает за границу, как я понимаю, насовсем. Я вчера познакомился с его женой — принес Кларе чай, а ее не было, и я поднялся к доктору, попросил передать. Приятная женщина, с костылем после аварии, из дома не выходит из-за сильных болей. Десять лет уже.

— Она что, так тебе все и выложила?