Осенние дивертисменты

Вскоре религиозная тематика сменилась светской. Зазвучало – "Славное море священный Байкал". После незначительной паузы – "Черный ворон". В тему была ария Иуды – "Blood manеy" из оперы Эндрю Ллойд-Уэббера. Потом шли – "Гоп со смыком", "Стюардесса по имени Жанна". Под Меладзе – "Девушка из высшего общества…", путники стали приглашать старух на танец, и неизвестно чем бы все закончилось, когда бы ни окончание поездки. Хриплый репродуктор объявил: – Больница номер два. Конечная. Берегите себя. – А потом после короткой паузы добавил, – прощайте дорогие товарищи.

Компания высыпала из транспортного средства и уверенным шагом устремилась к больнице. Будто и не существовало выпитого, словно и не было плясок под геронтологическое песнопение в салоне городского автобуса номер два.

– Крепкий народ, – подумал Алексей. И поразмыслив, добавил, – как впрочем, все медики.

Спрыгнул с подножки. Огляделся. И двинул по жизни дальше. За ним вдогонку мелко засеменили весёлые и хлебосольные старухи.

Здание муниципального лечебного учреждения было старым, двухэтажным, выполненным из темно-красного кирпича. Словно крепостная стена оно продолжалось на целый квартал. Крупные столетние деревья по-осеннему голыми кронами подчеркивали напряженность архитектуры. Старожилы поговаривали, что больница построена на древнем погосте, где-то глубоко под землей находится усыпальница князей Мстиславских, и место это не совсем хорошее одним словом нечистое. Основанием здания служил средневековый фундамент, оставшийся от порушенного княжеского замка. Подвальные же помещения имели большую площадь, чем возвышающиеся над ними стены.

Дежурный персонал часто жаловался на привидения. Мол, шляются ночью по коридорам княжеские жены из тринадцатого века, и юнкера, убиенные в период белогвардейского мятежа в 1918 году. Хождение сопровождается хватанием за щиколотки юных медсестер и омерзительным хохотом. А проникает нечисть в лечебно-диагностические помещения из мрачных больничных подвалов. Последние запутанны настолько, что местные диггеры не рискуют спускаться и их исследовать.

Дурная молва идет. Рассказывают о трех подземных ходах. Один на берег Волги выходит, другой в московский Кремль, а третий якобы до самого Парижа тянется, и выходит наружу где-то в районе Латинского квартала. Батюшку, освятить подземные казематы и изгнать бесовских приспешников из муниципального учреждения здравоохранения приглашали работники местной администрации. Но поп отказался. Сослался на опыт семидесятилетней давности, когда иеромонах Стефан спустился в подвалы, да так и сгинул. Хотя и поговаривают, что видели его в Париже, в окружении дерзких куртизанок, но документального подтверждения факт не получил.

А весной при выполнении ремонтных работ на теплотрассе, обнаружили человеческий скелет с лошадиным черепом. Когда по методу академика Герасимова стали восстанавливать внешний вид лошадиной морды, были потрясены. Обнаружилось удивительное сходство с президентом Соединённых Штатов Америки. Одним словом, путаница да ерунда какая-то.

К больнице вела единственная асфальтовая дорога, по которой проносились автомашины и хворающие мстиславцы. Скорость у субъектов движения была приличная. Одни спешили в силу природной невоспитанности, другие уносили ноги в экстазе животного страха.

По статистике Мстиславского ГИБДД этот участок дороги имел самую высокую аварийность. Существующий же травматизм, часто сопровождался летальным исходом. После дорожно-транспортного происшествия, когда вперед пятками уносили очередную жертву, на пороге больницы появлялась кастелянша Матвеевна с единственной фразой: – Ну, вот, сходил, подлечиться болезный.

Несколько в стороне от основного корпуса, располагалось здание меньших размеров. По известной причине вывеска над организацией имела гигантские размеры. Рекламная надпись была заметна не только с дороги, но и с любой точки населённого пункта – "Ритуальные услуги Оголтелого. Добро пожаловать". Вероятно, некто Оголтелый вёл непримиримую конкурентную борьбу в непростом бизнесе покойницких услуг.

Спросив у кастелянши Матвеевны, как пройти к главному врачу, доктор Шпекин поднялся на второй этаж и оказался в большом холле. Сводчатые потолки, окаймленные колоннами, поддерживались легкомысленного вида кариатидами. Справа от двери находилось громадное зеркало, шедшее от пола до потолка. Было прикручено к стене невиданного размера болтами, – что бы ни упёрли, – подумал Алексей. В углу, на каталке для транспортировки больных, стоял телевизор "Рубин" большой и старый. Посреди холла в огромном аквариуме плавала какая-то омерзительная тварь, что-то среднее между крокодилом и страусом. При этом зверюга чавкал, икал и подмигивал, мол, сунь палец. На стекло был прилеплен кусок лейкопластыря со строгой надписью: – "ПАЛЬЦЫ НЕ СУВАТЬ" за откусы пальцев и прочих членов администрация больницы ответственности не несет. Администрация. А хирургам по пятницам, в банные, предпраздничные и праздничные дни к аквариуму даже не приближаться. Увижу. Сразу выговор. Гв. – Оголтелый.