Осенние каникулы

Мне пришло сообщение от Вани — завтра он будет в школе в 12 утра, решать какие-то свои вопросы по поводу поступления. С Н.А. я договорился встретиться в 14:00 — так, стало быть, и поступлю. Я лёг спать и мигом уснул.

Это теперь вы знаете, как называется эта повесть. Мне, между прочим, до самого утра субботы это было неясно. Заметки были подписаны просто «Дневник», и как это назвать, я не думал. А потом были всякие варианты: «Серёжа и гитара», «Папа», «Н.А.». Но остановился я сами знаете на чём.

Взял с собой флешку с документом и гитару, а больше ничего не брал. Школа была совсем рядом от дома, я прошёлся самую малость. Скоро опять в школу! Ну да, мне же в своей жизни больше нечего делать, как учиться, писать контрольные и готовиться к выпускному, но, может быть, оставшееся время до мая пройдёт веселее — появилась цель поступить не куда-нибудь, а в целый университет!

Скоро надо сидеть за партой, тянуть руку, когда хочешь ответить, и отпрашиваться, чтобы пойти в туалет. Но это всё послезавтра, а пока я стоял у забора школы и курил сигарет.

Вышел Ваня — красивый, улыбающийся, и намеренный прожить дольше и лучше других — но никогда и никого этим не упрекая.

— О, привет, Серёжа! Ну, вот и всё, получил выписку из школы, завтра в посольство, и уже в понедельник уеду.

— Я очень рад за тебя, Ваня. Ты хороший человек, и совсем недавно ты помог мне, и я теперь хочу сделать тебя прощальный подарок.

Я снял с плеч гитару, протянул её Ване. Ваня в ответ рук не протянул.

— Серёжа, я не возьму. Это же твоего отца, разве можно с таким расставаться?

— Можно и нужно, Ваня, бери.

— Ты уверен? А как ты будешь на жизнь зарабатывать, Серёжа?

— А я скоро книгу издам, столько денег заработаю, у меня они все в комнате не поместятся.

— Книгу, говоришь? А дашь почитать?

— Как только выйдет бесконечным, межгалактическим тиражом, я тебе подпишу и отправлю.

Ваня улыбнулся — весело, но с некоторой жалостью ко мне.

— Хорошо, Серёжа, я с радостью возьму твою гитару. Что сыграть на ней в первую очередь?

— Что угодно, Ваня. Самое главное, настрой её перед этим — она со мной здорово помоталась.

Ещё недолго мы гуляли с Ваней, попрощались, и пришло время идти к Н.А. Сердце колотилось, ладони вспотели, голова кружилась. Второй этаж, кабинет русской литературы. Я дождался ровно 14:00 и вошёл в кабинет к Н.А.

Седой, слегка красноватый, бородатый, в костюме, он сидел за своим столом, заваленным всякими бумагами, папками и файлами, и что-то печатал на компьютере, прикладывая избыточное давление на клавиши клавиатуры. Но я его за это не виню.

— А-а-а, кого я вижу, кого я вижу! И ровно в два, ни на минуту не опоздал! Эх, дорогой, ну, присядь, что ли, возьми себе стульчик.

Я взял стул из-за первой парты, за которой обычно сидели две девушки, которые совершенно ничего не знали, но громче и раньше других смеялись с шуток учителей, оттого их дела были не так уж плохи. Я, как настоящий джентльмен, сидел не где-нибудь, а на самой задней парте у двери и промышлял свои дела с Владом и Сашей, которые сидели рядом. Но это всё во время учёбы, а пока — дневник.

Н.А. улыбался, светился, чуть ли не хлопал в ладоши, но всё-таки я видел какую-то нервность во всех его движениях.

— А я уже думал, ты не придёшь. Я тебе писал на электронную почты, ты не ответил, а я и подумал, что писать не стал.

— Ах, электронная почта. Нет, Николай Алексеевич, я всё написал, и даже отредактировал.

— Ну здорово! Это же очень здорово, Серёжа! Не то, что…

— Что?

— Не то, что другие бы сделали, а ты молодец, Серёжа. Ну, показывай.

Я загрузил на его пожилой компьютер документ, открыл его. В это время Н.А. налил себе воды, сделал пару глотков, и собирался прочесть вот это всё со мной.

Так и случилось, и странно и весело мне было слышать, как голос этого пожилого, почтенного человека читает такую разбойничью сказку.

Я сижу на крыше девятиэтажного дома и курю сигарету. В первый раз я покурил в шесть лет, а на крышу забрался в одиннадцать.

— Неплохо, Серёжа, с первых строк неплохо. Так ты правда так рано начал курить?

— Да, — искусно ответил я на такой каверзный вопрос.

Сейчас мне не шесть и не одиннадцать, мне семнадцать лет, и я курю на крыше.

— Угу, так, интересно, и так всё время будет? Лихачёв, пожалуй, что и читать не станет, а вот Вера Семёновна, очень даже рада будет, хорошо, — Н.А. практически бормотал себе это под нос.

Он так и дальше читал и всё комментировал, а мне стало неловко смотреть в свой текст, он показался мне ужасно глупым и никудышным.

Я отвёл взгляд от монитора, и начал разглядывать стол, в то время как Н.А., видимо, увлёкся рассказом, и на меня внимания не обращал.