Осенние рассказы

— Не так ловите, засранцы, вот как надо ловить, — дядя Вася ловко выпил стакан коньячной жидкости и вылил остаток на полудохлого, размокшего червяка, который от дозы горючего начал извиваться словно грешник в аду, и забросил удочку в мутную воду. — Вот так, вот это по-нашему…

Как по-волшебству, на крючке вдруг оказался переливающийся золотом лещ.

— Фокус-покус, — односложно объяснил волшебство дядя Вася, и отжался раз двадцать. От него пахло коньяком и здоровой плотью.

* * *

В последний раз я видел дядьку году в восьмидесятом, вскоре после Олимпиады. Он поседел, но все так же пил коньяк стаканами и бурчал под нос песню про то, что врагу не сдается наш гордый «Варяг». Он пах хорошим одеколоном. Коньяк он принес с собой, да и закуску тоже.

До сих пор не знаю, что с ним стало после распада империи, всех нас разметало по поверхности шарика.

* * *

Клавдия нам отомстила. Через пару дней она поймала нас с Иркой с поличным во время кражи шоколадных конфет из кухонного шкафчика. В наказание нас повели на казнь пойманных мышек Да даже не мышек — мышат, маленьких, серых, дрожащих от ужаса, с глазками-бусинками. Мышата сидели в мышеловке рядом с уже ненужным кусочком сыра. На крыльце стояло наполненное водой оцинкованное ведро.

— Все из себя, умные, — ругалась Клавдия. — Делают что хотят, пьянствуют, китайца в канал уронили. Вот и дети у них такие же, распущенные. Ну-ка, идите сюда.

— Не надо, тетя Клава, — всхлипнула Ирка. — Мне их жалко, не надо, пожалуйста.

— А вот родителям все расскажу! Думаешь я не видела, как вы вино из стакана пробовали? У, бесстыжие. Давайте, открывайте дверку! — Клавдия схватила нас за руку и заставила онемевшими пальцами открыть какой-то замочек. Два беспомощных тельца плюхнулись в ведро, судорожно забили маленькими лапками и начали пускать пузыри. Сердце мое сжалось от ужаса, а Ирка заревела.

Вечером я рассказал обо всем маме. Она пошла ругаться с Клавдией, потом кто-то громко хлопнул дверью. Остаток лета я почти не запомнил, в памяти все слилось в какой-то калейдоскоп.

* * *

Лет через пятнадцать я был у друзей на студенческой свадьбе. Праздновали на чьей-то даче, добрались туда от электрички с трудом — начался сильный снегопад. Как всегда было людно, шумно и накурено.

Среди гостей была девушка с серыми глазами, я про себя обозвал ее «сероглазкой». Она слека косила под хиппи: короткая челка, перчатки с отрезанными пальцами, длинные сапоги. Сероглазка таскала за собой в клетке белую мышь по кличке «Сэр Роджер», такой видимо у нее был творческий образ. Сэр Роджер суетливо ползал между кормушкой и колесиком-мельницей, которое он с увлечением крутил на забаву присутствующим. Еще запомнилось, что студенты упорно пытались напоить мыша вином.

Употребив почти все имевшиеся в наличии запасы спиртного, мы вылезли на крыльцо. После ночных возлияний я был расслаблен, и начал прощупывать подходы к сероглазке.

— Как бы я хотел жить в этой клетке. Рядом с такой эээ… необычной хозяйкой, — я мечтательно нес чепуху. — Каждый вечер смотреть на нее.

— Отстань. Дай лучше закурить, — хрипло сказала сероглазка.

— Авек плезир, мадам — я пошарил по карманам и нашел помятую пачку сигарет. — Вы знаете, мне кажется, я вас где-то видел.

— Мало ли, — усмехнулась она. — Слушай, кавалер, там вино еще осталось?

— Вроде все выпили, но я сейчас поищу.

Я кинулся в комнату, увидел свеего приятеля, прикорнувшего на кресле в обнимку с бутылкой вина, и прошептав «Прости, друг», аккуратно вытащил сосуд из его рук.

— Смотри-ка, нашел, — удивилась сероглазка. — На роль домашнего мышонка сгодишься, пожалуй. Кстати, мышкой быть не так уж и хорошо. Даже у меня в клетке.

— Да, — сцена мышиной казни из детства вдруг встала перед глазами. — Иногда их топят. В оцинкованном ведре.

— Перестань, — вдруг вздрогнула сероглазка.

Мы встретились глазами. Что-то неуловимо-знакомое просвечивало в ее лице, как же я раньше этого не заметил.

— О, Господи. Тебя как зовут? Ира?

— Да.

— Ирка. Ну ты даешь… Ты меня помнишь? А Клавдию, на даче…

— Ах, так это ты… Давно это было.

— Ну надо же так встретиться, — поражался я.

Мы допили вино. Начало светать и где-то за деревьями застучала колесами первая электричка.

— Слушай. У меня к тебе просьба — вдруг сказала Ира.

— Да? — удивился я.

— Я сейчас уйду. Тихо, по-английски. Мне на самом деле давно уже пора.

— Да куда же ты пойдешь, все замело на хрен.

— Не твое дело. Да, и еще, не рассказывай никому, что мы были знакомы. Обещаешь?

— Угу, — сглотнул я слюну. Я ничего не понимал.

— Только ничего не спрашивай. Так надо, — она приложила к моим губам палец и посмотрела на меня серыми глазами. В них была странная, бесконечная пустота, от которой мне стало не по себе. — Пока.

— Счастливо… Жаль, честно говоря. Может быть хоть телефон оставишь?

— Не стоит. Хочешь — возьми сэра Роджера на память.

— Да куда я его дену, — растерялся я.

— Ну, как знаешь.

Ира ушла. Я закурил последнюю сигарету и потряс головой. Казалось, что все это мне приснилось.