Осенние звёзды

Стол получился достойный. Курица, салатики, вино и как фон — телевизор. Николай что-то говорил, Светлана что-то отвечала, стараясь попасть в настроение. Она привыкла, что после работы муж рассказывал, как прошел день, ожидая в нужный момент одобрительного вздоха или отрицательной реакции, в противном случае он начинал доказывать, почему реплика жены неуместна, объяснять, что она не права, поэтому проще было молчать и мычать. В последнее время Николай стал для проформы спрашивать о ее делах, но было видно, что ему это абсолютно неинтересно, да и не умела она рассказать так, чтобы было смешно или хотя бы занимательно. Она знала коллектив, где он работал, с ее же коллегами он не общался.

Монолог Николая, подпитанный тележурналом, свернул на очередного политика. Светлана слушала и думала об Александре. Конечно, он нравился ей, ой, как нравился. Она посмотрела на мужа, на его седеющие, коротко подстриженные волосы, и на душе потеплело, хотя внутренний голос опять завел шарманку о том, что она размякла от бокала вина, а муж уделяет больше внимания телевизору, чем ей.

— Чайку? — донеслось до нее, как сквозь вату.

— Что? Нет, не хочу, голова что-то разболелась.

Муж сразу как-то напрягся, как будто в мозгу тумблер переключили, Светлана даже щелчок услышала.

— Может, тебе прилечь? — проявил он беспокойство.

— Нет, просто душно здесь, — засуетилась Светлана, оправдываясь. — Я сейчас чайку заварю и балконную дверь открою, чтоб свежий воздух.

И тут зазвонил его мобильник.

Десятью минутами ранее Александр вышел из офиса во двор и весело крикнул:

— Василий!

Из припаркованного под окнами «Хаммера» раздался нечеловеческий стон пленника, которого ведут прямиком к жертвенному огню. Василий был палочкой-выручалочкой запавшего на жену дантиста Александра. Еще со школы двухметровый детина с пудовыми кулаками при слове «зубной» покрывался холодным потом и бледнел, правдами и неправдами избегая лечения зубов. К тридцати пяти ротовая полость представляла собой руины, не подлежащие восстановлению.

— Кстати, вы обратили внимание, как Вася похорошел? — с иезуитской улыбкой благодетеля обратился Александр к двум другим охранникам.

— Я просто пять кило сбросил, пока у вашего живодера в кресле мучился, — пробубнил Василий, на лице которого отразились страдания христианских мучеников.

— Что тебе не нравится? — ласково удивился шеф. — Тебя лечили бесплатно, специалист высшей категории, почти светило, автор монографий, да тебе просто повезло!

— Живодер он, ваше светило, — ныл Вася, тыкая пальцем в телефон в поисках нужного номера.

В этом была горькая, но правда. Николай был великолепным специалистом, но работу свою выполнял без эмоций, абсолютно не понимая страхов клиентов. При просьбе о наркозе предлагал воспользоваться бейсбольной битой. Спокойненько точил корень зуба у пациентов на глазах, охотно вводя в курс дела: «Видите, как морковку! Читал об одном интереснейшем методе, на вас и попробуем». И зуб приживался, чудом прирастало то, что по идее должно было отмереть.

Впервые в жизни Вася упал в обморок именно в кабинете Николая. Наслушавшись Васиных рассказов, товарищи сочувственно смотрели на великана, моля бога, чтобы больные зубы у него не заканчивались, понимая, что как только это случится, сразу наступит их черед. В свободное от работы время первый тост теперь был всегда за Васины зубы.

Отказать шефу Василий не мог, такой работой не разбрасываются, и коллектив у них за много лет сформировалася на зависть всем. Нет, он готов был умереть за шефа, но почему нужно умирать обязательно в кресле дантиста? Раньше он так хорошо обходился «золотинкой» от шоколадки, затыкая дыры в зубах.

Николай прикрыл трубку рукой:

— Свет, так обидно, но десерт откладывается. Любого бы послал, но у этого такой интересный случай, на нем можно докторскую сделать. Тридцать лет человек ничего не делал, картина сказочная, да еще подкрепленная парадонтозом. Прости, что так получилось. Я на часик-полтора, не больше. Мигом обернусь, и тогда продолжим.

Светлана сразу догадалась, о каком пациенте идет речь.

— Знаешь, а я с тобой пройдусь, — предложила она Николаю. Ей захотелось испытать судьбу.

— Куда пройдусь? До машины? — не понял Николай.

— Ну, хотя бы воздухом подышу. Может, голова пройдет.

— Слушай, тогда давай ты за пирожными сбегаешь, пока я клиентом займусь? Потом вернусь, чай, кофе, потанцуем?

— Так поздно уже, — запротестовала Светлана, словно ее выгоняли под пули.

— Да ладно, детское время, половина десятого.

— Темно уже, вдруг хулиганы, — упиралась та.

— Свет, не хочешь — не ходи. Как к Лариске в ночь-полночь — так без проблем, а тут маньяки ей мерещатся. Я целый день на работе, потом у плиты, салатики, то-се, ты же только сидела и ела. Попросил сбегать за сладким, — изобразил обиду Николай.

— Ладно, Коль, схожу, конечно.

— Да не надо уж мне одолжение делать.

— Коленька, ну не сердись, — она стала одеваться, стараясь привести себя в порядок, но при этом не слишком явно прихорашиваться.

Проводив его до машины, помахала рукой. Когда она свернула за угол, рядом притормозил автомобиль.