Осенний безвременник: сборник

Мы проверяли, — заметил прокурор, — не кроется ли за его решением стать партизаном ещё большая подлость, то есть не заслан ли он в партизанское движение как агент гестапо. Мы не выдвигаем, однако, такого обвинения, но лишь потому, что не располагаем необходимыми доказательствами. И вот удивительных совпадений зафиксировано столько, что хоть пруд пруди. Где бы ни оказывался этот партизан, там сразу же появлялись, словно из-под земли, фашисты, не оставлявшие нашим бойцам в силу их малочисленности никаких шансов на достойное сопротивление. Путь партизана Врублевского — это путь поражений партизанских формирований под Парчевом и в яновских лесах.

Услышав эту фразу, обвиняемый хотел вскочить и что-то крикнуть, но адвокат Рушиньский вовремя вмешался, и тот немного успокоился.

— После освобождения Люблинского воеводства Баумфогелю, тогда уже Станиславу Врублевскому, по-прежнему грозило разоблачение. Каждый бывший житель Брадомска представлял для него потенциальную угрозу, поскольку мог его опознать. Необходимо было срочно отыскать очередное, более удобное и безопасное укрытие. И таковое нашлось, как только он напялил на себя мундир солдата Войска Польского. Он добровольно вступил в воинскую часть, начинавшую свой боевой путь на территории Советского Союза. Выбор был не случаен, так как в ней сражались солдаты, не знакомые с «оккупационным раем»; царившим на землях генерального губернаторства. Никто им не рассказывал о кровавом палаче Брадомска, никому из них не приходилось раньше видеть его.

Можно проследить странную закономерность: чем быстрее приближался крах третьего рейха, тем быстрее рос список «подвигов» Баумфогеля в Войске Польском. Этот человек рассудил, что ему придётся пускать корни на польских землях очень надолго, возможно даже, на всю оставшуюся жизнь. Поскольку ходить в отстающих он не привык, то и в новой жизни надо было заработать солидную репутацию, которая позволила бы занять в Польше хорошее положение. А для этого требовались боевые награды, нужно было проявить «героизм», избавлявший в дальнейшем от всяких ненужных расспросов, подозрений и обвинений. Где вы сыщете такого человека, который набрался бы наглости в чём-то подозревать доблестного ветерана войны, заслуженного кавалера двух медалей «Крест Храбрых» и самой почитаемой воинской награды — ордена «Виртути Милитари»?

После войны Баумфогель также не мог вернуться в Германию, даже в Западную Германию, или нынешнюю ФРГ, где сейчас живёт немало бывших эсэсовцев. Они объединены в различные союзы, отмечают свои праздники, проводят съезды. Легко представить, какую жизнь устроили бы эти гитлеровские «сиротки» бывшему дезертиру. Для них нет ничего проще, чем организовать, например, «случайную» автомобильную катастрофу или проломить кому-то голову «случайно» упавшим с балкона цветочным горшком. И тогда этот матёрый волк рассудил, что ему безопаснее, конечно, жить в Польше. И если бы не «невезение», то есть если бы Юзеф Бараньский случайно не обнаружил всеми забытую старую фотографию в архивах Главной комиссии по расследованию гитлеровских злодеяний в Польше, то Баумфогелю по-прежнему прекрасно жилось бы в нашей стране.

Затем прокурор коснулся тактики, избранной обвиняемым как во время предварительного следствия, так и в ходе судебного процесса.

— Конечно, подсудимый может защищаться так, как он считает нужным. Признавать свою вину вовсе не обязательно. В то же время нежелание обвиняемого сознаться в том, что он — Рихард Баумфогель, попросту несерьёзно. Две экспертизы, проведённые двумя независимыми друг от друга научными учреждениями, бесспорно подтвердили, что человек, изображённый на снимке в мундире гауптштурмфюрера СС, и человек, выдающий себя за Станислава Врублевского, — одна и та же личность. Как во время следствия, так и в ходе судебного разбирательства была допрошена большая группа свидетелей, имевших несчастье лично встретиться с Баумфогелем в период оккупации. Все они, за редким исключением, узнали своего палача на очных ставках, хотя тот вроде бы ничем особенно не отличался от девяти других стоящих рядом с ним людей. Они узнали его не только по характерному красному Пятну на правой щеке, но и по общему выражению лица, выдвинутому вперёд подбородку, форме лба, светло-голубым глазам.

Прокурор высмеял защиту за придирки к свидетелям, употреблявшим слово «шрам» вместо «родимое пятно».